К 95-летию со дня рождения писателя В.Конецкого 
28 июня 2024 года отряду юнкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова (МС «ДИНАСТИЯ» - Юнармейский медиацентр Пермского края «ЮНКОР») - Александр Сергеевич Куляпин, учитель СОШ №135 представил друга школьного музея, основателя морского клуба — капитана I ранга, командира АПЛ С.Г. Козарая.
Сергей Геннадьевич встретился с ребятами, чтобы провести «морские беседы» о Героях России.
5 июля день рождения выдающегося русского флотоводца Павла Степановича Нахимова. Военкоры юнармейского МЦ, отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова ежегодно празднуют эту дату и проводят урок мужества: Адмирал П.С. Нахимов «Жизнь – Отечеству, честь – никому».
Адмирал Павел Степанович Нахимов родился 5 июля, среди плеяды национальных героев России занимает особое место. Смыслом и целью своей жизни Павел Степанович Нахимов видел служение России. Самой яркой его победой стала победа в битве при Синопе, девять месяцев Нахимов командовал обороной Севастополя и стал символом героически сражающегося города.
См. Наши выпуски «Школьных Новостей»:
К 220-летию со дня рождения выдающегося русского флотоводца П.С.Нахимова
https://school135.ru/yunarmiya/k-220-letiyu-so-dnya-rozhdeniya-vydayushchegosya-russkogo-flotovodtsa-p-s-nakhimova?highlight=
СОШ №135: Нахимовские чтения
https://school135.ru/yunarmiya/sosh-no135-nakhimovskie-chteniya?highlight=
СОШ №135: с наставниками празднуем Победу русской эскадры под командованием П.С.Нахимова над турецкой эскадрой у мыса Синоп
https://school135.ru/yunarmiya/sosh-135-s-nastavnikami-prazdnuem-pobedu-russkoj-eskadry-pod-komandovaniem-p-s-nakhimova-nad-turetskoj-eskadroj-u-mysa-sinop?highlight=
Сергей Геннадьевич рассказал о своих находках из биографии П.С. Нахимова. Он нашёл воспоминания военнослужащего из вражеского стана о боях, которыми командовал Нахимов. Зачитал эти отрывки вслух - «мороз подирал кожу».
Второй темой — был разговор — рассказ о юбилере — писателе В.В. Конецком.
Виктор Конецкий очень связан с Диксоном, где не раз побывал и наш наставник ЮА - отряда - Александр Сергеевич. Впрочем их пути-маршруты очень совпадают.
Жизнь писателя и художника тесно связана с Омском. 8 апреля 1942 года семья Конецких была вывезена из блокадного Ленинграда по Дороге жизни во Фрунзе, а в 1943-м отец будущего писателя Виктор Андреевич был переведён в Омск и семья переехала к нему. Здесь, на военном заводе № 208, работал электриком старший брат Олег. В Омске семья Конецких прожила до снятия блокады Ленинграда и осенью 1944 года вернулась домой.
https://submarinersclub.ru/news?id=2039&ysclid=lxyvikvms1162426484
Из воспоминаний АЛЕКСЕЯ МЯГКОВА:
Виктор Викторович Конецкий окончил Подготовительное, а затем 1-е Балтийское высшее военно-морское училище, служил в Аварийно-спасательной службе Северного флота, следовательно флот знал хорошо. Но писал о нем мало. Пожалуй, вспоминается «Невезучий Альфонс», да краткие воспоминания самого Виктора Викторовича. Почему так случилось? Ведь было, что сказать. Можно было бы объяснить это цензурными ограничениями, всё, что писалось о Вооруженных силах, попадало под контроль Главного политического управления. А там сидели не самые либеральные товарищи. С другой стороны Виктор Викторович, как не кромсали его тексты, умудрялся публиковать книги и при этом обходиться без вранья. В первую очередь за это и любили его моряки. Виктор Викторович хотел стать профессиональным художником, то есть получить соответствующее образование, а в училище, как он сам писал, его определили, чтобы не голодал. И это горькая послевоенная правда. Для мальчишки, пережившего блокаду, регулярное трехразовое питание было спасением, а его родным – большой помощью. Да и кто из нормальных юношей не хотел быть моряком? А художником он всё равно стал. Его живописные работы такие же оригинальные, искренние, как и его проза. Но при этом он был прирожденным писателем, хотя, наверное, осознал это не сразу. Даже в его ранних текстах уже видны фантазия, любовь к слову. Попытки выстроить внутреннею драматургию текста.
И не просто так курсант Конецкий, «гремя палашом», ходил на филфак слушать лекции. Много ли было таких курсантов? Значит и тогда, если и не ощущал себя частью литературного мира, но сознавал, что литература – важнейшая часть его жизни. Правда, командование вскоре опомнилось и прекратило эти неуместные филфаковские вольности.
«Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов». Так писал Александр Грин.
Виктор Викторович очень рано услышал такой зов, но не сразу смог на него откликнуться. Не всякий морской офицер моряк. Моряком человека делает только плавание.
Далее – не полная цитата из книги «За доброй надеждой».
«Мой первый голова корабля, капитан третьего ранга Гашев, Зосима Петрович, органически не мог видеть в руках в подчиненных постороннюю книгу. Гашев невзлюбил меня с первой встречи. Виноваты оказались: байковые теплые кальсоны, выданные мне после окончания училища бесплатно, собственный мой подстаканник, на ручке которого изображен был малаец, но больше всего – книги. <…> Уже за полночь дверь каюты раскрылась, без стука конечно и вошел мой первый капитан <…>
– А я вас не спрашиваю, чей это подарок (подстаканник), – ответил он и ткнул пальцем в книги. – А это что?
Книг было много. Я надрывался, когда тащил чемодан по Мурманску к Корабельной пристани.
– Книги, – сказал я.
– Так ты, что – приехал книги читать или служить? – спросил он меня.
Я пробормотал, что надеюсь делать и то и другое.
– То, на что ты надеешься, меня мало интересует, – сказал он. – Я могу дать гарантию, что будешь делать что-либо одно.
– Есть! – сказал я».
И вот тут, молодой лейтенант Конецкий услышал, как прозвенел первый звоночек. А ведь речь шла всего лишь о чтении книг.
Кстати сказать, военные моряки – народ чрезвычайно писучий. Только писать офицеры обычно принимаются, выйдя в запас в звании капитанов второго или первого ранга. А Виктор Викторович ждать не хотел. Он стал моряком торгового флота. Тоже нелегкая работа, но со временем он стал являться на судно не просто, как штурман, а как член Союза писателей. И уже никто не показывал пальцем на пишущую машинку на столе в каюте. Правда теперь, при каждом новом назначении приходилось доказывать, что ты не просто писатель, которого пристроили покататься по морю, а грамотный судоводитель. Доказать можно было только хорошей морской работой. Но эта работа была Виктору Викторовичу в радость и, судя по его книгам, он каждый раз, несмотря на свой непростой характер вписывался в экипаж.
Я совершенно уверен, что выбери Виктор Викторович после ухода из ВМФ какую-то другую профессию, он всё равно стал бы замечательным писателем. Только книги были бы о другом. Не было бы в них радости выхода из тяжелых льдов на чистую воду. Не было бы удивительно точного описания морей и земель. Не было бы облаков, которые ночью, в тропиках почти касаются клотика. Были бы запоминающиеся характеры и ситуации, но и они были бы другими.
Мое любимое из названий его книг – «Кто смотрит на облака». Я бы сказал нашим юным морякам: «Не стесняйтесь ночью, в тропиках лечь на пеленгаторном мостике, слушать, как шуршит за бортом вода и смотреть на низкие облака. Смотреть. Как на фоне звездного неба облака гоняются друг за другом, бодаются, изображая каких-то сказочных животных». Не стесняйтесь смотреть на облака, как глядел на них Виктор Викторович. Не стесняйтесь быть иронично-романтичными, быть начитанными, не стесняйтесь философствовать, хотя бы разговаривая с собой. Не стесняйтесь через морскую профессию познавать не просто жизнь, не просто мир. Познавать мироздание. Ни больше, ни меньше!
Но всё это трудно, чертовски сложно осуществить, когда ты служишь на военном корабле. Виктор Викторович осознал это и покинул ВМФ. Не потому, что долг стал ему в тягость, а потому, что ПРИЗВАНИЕ стало долгом.
И в конце концов случилось то, что и должно было случиться – его искренне полюбили и моряки торгового флота, и рыболовецкого, и речного, и научно-исследовательского и военно-морского. Как-то он обмолвился: «Завалили меня рукописями со всех пароходств, флотов и флотилий!» И, наверное, тогда он окончательно освободился от чувства вины перед ВМФ, чувства, может быть мнимого. Он почувствовал, что флот полюбил, признал и принял в себя.
Теперь уже навсегда.
После военно-морского училища он служил в аварийно-спасательной службе Северного флота, спас около сотни человек, о чём особенно не распространялся. В мае 1955 года 26-летний капитан Конецкий участвовал в первом - вошедшем в историю - перегоне малых судов через Арктику. Это он описал в своей книге «Завтрашние заботы», по которой сняты фильмы. Многие мальчишки пошли на флот благодаря героям повести Глебу Вольнову и Якову Левину.
Виктор Конецкий прошёл Северным морским путём 14 раз - это не говоря о том, что участвовал в плавании по всему свету, вплоть до Антарктики. Такому человеку было что рассказать. В 1955 году он стал членом Литобъединения при Ленинградском отделении издательства «Советский писатель». Первый рассказ «В море» был опубликован в альманахе «Молодой Ленинград» в 1956 году, а уже в мае 1957-го вышел и первый сборник рассказов «Сквозняк».
«Полосатый рейс»
Яркая проза и знание жизни привлекли к персоне Конецкого внимание кинематографистов. В начале 1960-х годов его приглашают для работы в качестве сценариста: в соавторстве им были созданы сценарии юморного «Полосатого рейса».
Кто не знает эксцентричную комедию о том, как теплоход «Евгений Онегин» вёз для зоопарка тигров и львов, а подаренная команде обезьянка открыла клетки и выпустила хищников на палубу? Но и к драматичному «Пути к причалу» сценарий тоже написал Конецкий - это фильм, где герой великого артиста старшего поколения Бориса Андреева погибает, жертвуя своей жизнью ради спасения команды буксира. После фильма осталась песня о друге, когда и «радость на всех одна, на всех и беда одна».
Любопытно, что он родился в один день с Александром Сергеевичем Пушкиным. Можно ли провести параллель между этими двумя писателями? Оба любили море как стихию, интересовались человеческими поступками в минуты крайних переживаний. Только один, наверное, всё же ближе нам, и это Конецкий - моряк, капитан дальнего плавания, блокадник.
Дмитрий Каралис родился 26 ноября 1949 года в Ленинграде. Окончил Ленинградский институт водного транспорта, сейчас печатается и в «ЛГ». Вот его воспоминания:
Прежде чем стать писателем, он стал моряком-штурманом. А став писателем, морскую профессию не бросил. И душа в странствии, исповедально и честно отражённая на страницах его книг, ценилась даже людьми, никогда не видевшими море.
Прочитать путевую прозу Виктора Конецкого, его записки или очерки и остаться равнодушным, по-моему, не удавалось никому.
...Виктор Конецкий открылся мне книгой «Солёный лед» в далёком 1973 м. Она была для меня как глоток свежего воздуха в душном подвале: я понимал, что все мои газетные юморески и статьи не стоили одного абзаца этой книги. А всё прочитанное прежде показалось лишь прелюдией к пониманию литературы.
Обаяние прозы Конецкого заключалось в первую очередь в герое, с которым и поговорить, и помолчать приятно; в доверительной интонации, в юморе, в берущем за душу лиризме; родственном ощущении Родины. «Искусство тогда искусство, когда оно вызывает в человеке ощущение пусть мимолётного, но счастья, – писал Конецкий. – А мы устроены так, что самое пронзительное счастье возникает в нас тогда, когда мы ощущаем любовь к России».
Лирический герой Виктора Конецкого – во многом сам Виктор Конецкий. Без всякого украшательства, со своими болячками и радостями, никогда не рвущий тельняшку на груди, в лучшем случае – расстёгивающий несколько пуговиц на своём кителе или шинели. Но и этого для читателя было достаточно, чтобы поверить рассказчику и полюбить его.
С годами Конецкий расширил жанр авторской прозы, создав свой фирменный сплав – сочетание путевых заметок, дневников, воспоминаний, документальных вставок, размышлений, философствований, отчётов на грани исповеди – эдакое русское дзуйхицу – жанр прозы, в котором автор записывает всё, что приходит ему в голову, не задумываясь о том, насколько это «литературно». У Конецкого он проникнут отчётливой гражданской позицией, суть которой не только в исповеди или проповеди, а в вечной оппозиции к пошлости, хамству и их верной спутнице – лжи.
Немного самоцитирования: «Иногда казалось, он на страшном ветру держит в одиночку флаг над нашим общим кораблём. И стоит он, не расставив по-ковбойски ноги, а с морской хитринкой и сноровкой переступает по раскачивающейся палубе, жмурится от окатившей морской волны, отплёвывается, матерится, чуть приседает вместе с уходящей вниз палубой, с его кителя сбегает солёная вода, но флаг – вот он! – реет и реет над попавшим в бурю кораблём».
Виктор Конецкий на одной из первых наших встреч сказал буквально следующее: «Если станешь писателем – не делай литературу средством заработка! И пиши в дневник, создавай биографию – без неё в прозе никак нельзя!» И чуть позднее добавил, что писатель может быть только честным, иначе это не писатель, а что-то другое.
Конецкий развернул меня, и не только меня, к новой осмысленной жизни, показал, как можно писать в безвременье, дал рекомендацию в Союз писателей и четверть века был старшим литературным товарищем, крёстным отцом в литературе.
Среди всех достоинств прозы Конецкого – искренности, лёгкости и точности слога, самоиронии, весёлости, тонкого лиризма и убедительности художественных деталей – выделяется одна, не каноническая, подмеченная ещё Василием Розановым, самим не чуждым стиля дзуйхицу философского: «Секрет писательства заключается в вечной и невольной музыке в душе. Если её нет, человек может «сделать из себя писателя». Но он не писатель». В прозе Конецкого это качество подметил другой заслуженный писатель-моряк – Ростислав Титов, ныне упокоенный на Лесном кладбище Таллина. Охотно соглашаюсь: музыка души Конецкого всегда слышна в его прозе! Это не просто музыка, это гимн человеку – его силе и мужеству.
В автобиографии Конецкий шутливо назвал себя баловнем судьбы. Возвращаясь из длительных морских рейсов, Виктор Викторович, как он сам рассказывал, снимал нервное напряжение – встречался с друзьями, ездил по стране, чудил, но потом несколько месяцев упорно, «на сухую» работал с текстами и отказывал во встрече даже лучшим друзьям, если они приходили с «горючим».
Виктор Викторович имел полное право назваться баловнем судьбы.
…Первая, самая страшная блокадная зима – с одуряющим голодом и холодом! Эвакуация на полуторке по тающему апрельскому льду Ладоги. Служба спасателем на Северном флоте, где сам пропадай, но товарища выручай. И торговый флот, куда пришёл молодой старлей после демобилизации… Выжил. Море и литература стали его спасением.
Его человеческое и писательское кредо отчётливо: «…начинается всё с простого – с уважения к самому себе: не лги – раз, попросись на торпедные катера – на самое отчаянное, опасное и мстительное, если на родину нападут враги, – два. Ну, а остальное уже мелочи: не следует пить остывший чай, если можно заварить новый...»
Отбросим красивый китель, высокую фуражку с крабом, толстое портмоне и взглянем на судьбу моряка практически.
Вот, перекрестив под кителем пупок, капитан подписывает договор – доставить груз и людей из пункта А в пункт Б, на другой конец света. Например, Северным морским путем из Мурманска в порт Ванино, что напротив Сахалина. И что очень важно – не оказаться при этом в пункте Ж, проще говоря – на дне морском или в тюрьме.
По статистике, риски у мореходов в несколько раз выше, чем у космонавтов на околоземной орбите. Погода и экипаж живут своей жизнью, и что завтра выкинет океан или буфетчица, влюбившаяся в старпома, одному Нептуну известно. Вспомним кинокомедию «Полосатый рейс», снятую, кстати, по сценарию Виктора Конецкого и Алексея Каплера. Говорят, моряки смеются, чтоб не плакать. Поэтому язва желудка и инфаркт – профессиональные болезни капитанов и большинства командного состава флота. А капитан, живущий в отдельной, хорошо обставленной каюте, ежесекундно думает о судне и экипаже. Ежесекундно!
А сходить на берег принято героем песни про отважного капитана, который всегда помнит, что улыбка – это флаг корабля. Работа собачья! Зато романтика!
«Когда позади океан, а впереди порт, хочется надеть галстук, – писал Конецкий. – Есть праздник, вернее, начало праздника. Середины и конца праздника не будет – всё окажется будничным. И знаешь об этом, но начало праздника с тобой. И говоришь морской судьбе спасибо».
И в этой «романтике» Виктор Викторович честно варился два десятка лет. Инфаркты, медали и ордена не обходили его стороной.
Море давало независимость. Конецкий никогда не думал о деньгах, не стремился к обладанию ими, он был бескорыстен в высочайшей степени – есть масса тому примеров. В писательской компании его отличала независимость суждений и поведения.
Начальство побаивалось Конецкого – независимый, не принадлежавший ни к каким литературно-идейным группам, он был опаснее любого диссидента, ибо не бился в истериках против всего плохого за всё хорошее, а выражался конкретно и остро, и его правда требовала ответа, от неё было невозможно отмахнуться.
Три составляющие сформировали дух Виктора Конецкого: блокада – флот – любимый Ленинград – Петербург. В итоге – жизнь, отданная литературе и морю.
Критик Игорь Золотусский писал: «...без его имени нельзя представить Петербург конца XX века. Моряк и писатель, он был одним из последних романтиков этого города».
«Один из последних» – это, конечно же, не приговор петербургскому морскому романтизму.
Имя писателя гордо носят военный корабль и танкер Совкомфлота. Третий десяток лет работает в Петербурге Морской литературно-художественный фонд имени Виктора Конецкого. Книги писателя перестали восприниматься как литература для моряков – они давно в народе, их читают и женщины, и суровые мужчины, и молодёжь. Они переиздаются – и это главное. И в этом году читатели получат ещё одно собрание сочинений писателя.
У Конецкого своё особое место в нашей литературе. И музыка его души по-прежнему ведёт настоящих людей на флот, ведь писатель-моряк прав: «Никогда нигде не бывают так чётки и прозрачны воспоминания, как в море...»
(исп м-лы СМИ; Дмитрий Каралис; АЛЕКСЕЙ МЯГКОВ; Информация подготовлена по сведениям открытых источников)