Исполнилось 200 лет величайшему русскому драматургу Александру Николаевичу Островскому.
С 1 сентября 2022 года Минпросвещения запустило в российских школах масштабный проект - цикл внеурочных занятий "Разговор о важном".
В СОШ №135 прошли уроки «Разговор о важном», посвящённые А.Н. Островскому. В Год педагога и наставника в школе прошёл открытый урок у всех старшеклассников, посвящённый Александру Николаевичу Островскому - хозяину русской сцены. 12 апреля 2023 года исполнилось 200 лет со дня рождения А. Н. Островского, русского литературного деятеля, драматурга, театрального сценариста. Великий человек, чей вклад в развитие отечественной литературы, театральной драматургии и режиссуры переоценить невозможно. Посвящение А.Н. Островскому — одна из Центральных тем "Разговоров о важном", где можно ярко осветить патриотизм и гражданское воспитание, историческое просвещение, нравственность, экологию...
Автор около 50 пьес, которые и сегодня составляют основу нашего театрального репертуара. Реформатор сцены, открытия которого подготовили появление театра К.С. Станиславского, драматургии Антона Чехова и Михаила Булгакова. Глубокий знаток русской жизни во всех ее социальных ипостасях. Творец живого русского языка, разорвавшего тесные границы театральной условности. О личности драматурга и революции, которую он произвел в театре рассказали сегодня многие.
Директор Государственного музея истории российской литературы Дмитрий Бак:
Были в жизни Островского несколько чудес. Все они произошли на грани 1840-х и 1850-х годов, когда не юный уже (под 30 лет) недоучившийся студент-юрист, мелкий чиновник судебного ведомства, автор нескольких незначительных публикаций вдруг обрел общегородскую славу. Апогей этих событий - чтение пьесы "Банкрут" в доме Михаила Погодина на Девичьем поле. Читал сам Островский в дуэте с Провом Садовским, в будущем основавшим знаменитую актерскую династию. Слушали - Погодин, Шевырев, Ростопчина, Максимович, даже Гоголь! Погодин не только был университетским профессором истории, но также издавал крупнейший в Москве того времени литературный журнал. И он без колебаний отдает в руки дерзкого дебютанта Островского критический отдел "Москвитянина". Чем не чудо - все равно, что в наши дни безвестный молодой человек получил бы в свое ведение, ну, скажем, городской телевизионный канал...
Его отец - не просто стряпчий, а человек, выслуживший в 1839 году потомственное дворянство и впоследствии разбогатевший. Его земельные владения в Замоскворечье занимали целый квартал. Во-вторых, после смерти первой жены, матери Александра Николаевича, его отец женился на дворянке из шведского обрусевшего рода, которая стремилась дать своим детям подобающее образование и со всем возможным попечением заменила мать мужниным детям от первого брака.
Островский неспроста заслужил прозвище "Колумба Замоскворечья". Он почерпнул бесценный опыт и на тамошних улицах, и в судебных учреждениях, где служил до карьеры критика и драматурга. В замоскворецком человеке была этакая гремучая смесь оборотистости, плутоватости, приверженности традициям и чуткости к новым веяниям. Даже и сейчас этот район сохраняет свое лицо. Ордынка, Пятницкая, сеть переулков вокруг находятся в непосредственной близости от Кремля, но отделены от него рекой, отсюда и название - Замоскворечье. Собственно, Тверская и Пятницкая находятся почти на одной географической оси, между ними только Васильевский спуск и Красная площадь. Но как же они разнятся по степени "центральности", "столичности"! Пройдем от Кремля километр по Тверской на северо-запад - и окажемся на Пушкинской площади, в эпицентре московских событий. Двинемся от Красной площади в противоположном направлении, по Пятницкой, - и обнаружим себя у храма Климента, на углу соименного переулка. Светскости и столичной масштабности - и следа нет.
Но главное не это. Островский не просто теоретически вывел, но всей кожей замоскворецкого жителя почувствовал новую роль купеческого сословия в модернизирующейся России середины XIX века. Предприимчивые купцы стремительно богатеют, "поднимаются", обретают "паратовский" кураж, но до поры до времени лишены "болконской" знатности, образованности. Возвышение купцов - оборотная сторона упадка "дворянских гнезд". Оба процесса противоречивы, сопряжены с личными и социальными испытаниями...
Помните "новых русских" конца 1980-х? Отцы на первые же свалившиеся с небес деньги прикупали люксовый автомобиль и красный пиджак, но потом, если не гибли в разборках, снаряжали детей в лучшие мировые университеты. Так это счастливым образом для русского искусства сошлось в Замоскворечье - колыбели социальных катаклизмов и новых художественных смыслов. И все это обрело в Островском своего пытливого наблюдателя и взыскательного певца. Между драмами усадебной жизни, купеческими карьерами, с одной стороны, и новыми русскими - с другой, лежит территория, на которой произрастал чеховский "Вишневый сад" - снова столкновения традиции и предпринимательства, образованности и жизненного бессилия. Именно в эту ось развития отечественной литературы (не только театра!) оказывается прочно и навсегда вписан Александр Островский.
Грибоедов написал одну пьесу, которая пережила свое время, - "Горе от ума". Гоголь - две: "Женитьба" и "Ревизор". Толстой - одну: "Власть тьмы". Чехов - пять: "Иванов", "Дядя Ваня", "Чайка", "Три сестры", "Вишневый сад". Островский же сочинил почти 50 пьес (больше, чем Шекспир!), из которых не менее 20 до сих пор не сходят с театральных подмостков. А по экранизациям он - рекордсмен среди русских писателей. Начиная с 1911 года и заканчивая 2012-м, его экранизировали 48 раз, если считать телеспектакли и мультипликацию.
В чем причина такой его востребованности и на сцене, и на экране?
Зоркость наблюдений, меткость речений, злободневность тем - все вместе! Островский - автор своеобразных сценических сериалов. Этого нельзя сказать, пожалуй, ни о ком из русских драматических писателей! Редкий театральный сезон на пике карьеры Островского проходил без его новой пьесы. Эти линейки сходных по общественному положению, но бесконечно разнообразных героев и ситуаций - по сути дела не что иное, как олицетворение расцвета российского репертуарного театра.
В чем суть реформы, которую произвел Островский в театре?
Лучше всего об этом написал Аполлон Григорьев. Он выделил четыре "новых слова", то есть сценических открытия Островского: новость быта, новость отношения, новость манеры и новость языка. Бытовые подробности в ранних пьесах будущего классика буквально ошарашивали зрителей, причем вовсе не экзотикой, а схожестью с обстоятельствами обычной московской жизни. Исполнителю роли трактирщика Селиверста Маломальского в пьесе "Не в свои сани не садись" в питейных заведениях бесплатно подавали чай. "Ты наш, свой!" - и этим все сказано. Но главное - это как раз "новость отношения". По Григорьеву, Островский относится к изображаемому с терпением и вниманием, способен с равной степенью приятия описать разные "органические начала". Эта ключевая мысль для нас изгнана насаждением "добролюбовских" толкований пьес Островского как в первую очередь сатирических, развенчивающих (как было добавлено в советское время) "реакционные", "эксплуататорские" нравы и характеры. Но что на самом деле? Разве действительно Катерина протестует против "темного царства"? Да бог с вами, господа присяжные заседатели, с какой же такой радости? Ее что, кто-нибудь уличил в измене?
Она страдает не от эксплуататоров, а от сознания неотвратимости господнего возмездия, отсюда и название пьесы!
Сбросить добролюбовские "очки" (при том что сам по себе Добролюбов - критик значительнейший!), обрести подлинного Островского - вот наша нынешняя общая задача.
Иван Гончаров писал Александру Островскому: «Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь». Знаменитый драматург XIX века не только писал собственные пьесы, но и переводил произведения Мигеля Сервантеса, Карло Гольдони и других зарубежных авторов, создавал актерские общества, занимал должность начальника театрального училища.
Как читать пьесу Александра Островского «Гроза»
Драму Александра Островского «Гроза» Иван Тургенев охарактеризовал как «удивительнейшее, великолепнейшее произведение русского могучего… таланта».
Александр Островский завершил работу над пьесой «Гроза» в 1859 году. Тогда же прошли премьерные показы спектаклей в театрах Москвы и Петербурга, а уже в 1860-м драма появилась в печати.
Сам Островский считал, что для писателя огромное значение имеет связь с собственной страной, понимание быта и нравов своего народа. В 1847 году, еще только готовясь к литературной деятельности, он писал:
Для того чтобы быть народным писателем, мало одной любви к родине, — любовь дает только энергию, чувство, а содержание не дает, надобно еще хорошо знать свой народ, сойтись с ним покороче, сродниться. Самая лучшая школа для художественного таланта есть изучение своей народности, а воспроизведение ее в художественных формах — самое лучшее поприще для творческой деятельности.
18 апреля 1856 года Островский выехал из Москвы для участия в «Литературной экспедиции», организованной Морским министерством. Ее участники — специально отобранные «молодые, даровитые литераторы» — должны были исследовать и описать быт мореходов и рыболовов, живущих в городах Верхней Волги.
Во время поездки драматург погружался в историю небольших городов, стоящих на Волге, знакомился с их старинной архитектурой. С большим увлечением Островский изучал экономику, быт, традиции и нравы населения этого региона. «Вы знаете, — писал он 11 сентября директору хозяйственного департамента министерства князю Дмитрию Оболенскому, — с каким удовольствием я принялся за исполнение поручения, столь приятного и полезного для моих будущих трудов».
Во время путешествия Островский оказывался свидетелем самых разных событий, встречал множество необычных людей. Все эти впечатления в той или иной степени отразились в «Грозе».
Так, например, в Калязине драматург описал одного из горожан: «Пронзительный мужик, плут». А в самой пьесе Кудряш, рассказывая о Диком, говорит: «Пронзительный мужик». По пути в Городно Островскому встретился молодой ямщик, который похвалялся собственной неотразимостью: «А это бабы, это девки — всё наше». Его манеру хвастаться любовными похождениями перенял сам Кудряш: «Больно лих я на девок-то».
Большую роль при работе над «Грозой» сыграли впечатления Островского от посещения города Торжка. Связь пьесы с наблюдениями драматурга за традициями, бытом и нравами этого города очевидна. Так, он писал:
Девушки пользуются совершенной свободой; вечером на городском бульваре и по улицам гуляют одни или в сопровождении молодых людей, сидят с ними на лавочках у ворот, и не редкость встретить пару, которая сидит обнявшись и ведет сладкие разговоры, не глядя ни на кого.
«Образ жизни замужних, — рассказывал драматург в «Путешествии». — совершенно противоположен образу жизни девушек; женщины не пользуются никакой свободой и постоянно сидят дома. Ни на бульваре, ни во время вечерних прогулок по улицам вы не встретите ни одной женщины. Когда они выходят из дому по какой-нибудь надобности, то закутаются с головы до ног, да голову покрывают, сверх обыкновенной повязки, большим платком, который завязывают кругом шеи».
Эти наблюдения Островский удачно использовал в тексте пьесы, чтобы передать дух провинциального городка. «А знаете, сударь, — говорит Кулигин Борису в третьем действии, — кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часик, другой, ну и гуляют парочками». И именно благодаря исследованиям драматурга перед читателем «Грозы» предстают настоящие человеческие характеры, живые и реалистичные, а не клишированные собирательные образы.
«...Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский, национальный театр. Он, по справедливости, должен называться: «Театр Островского».
Вам остаётся наслаждаться заслуженным отдыхом, оглядываясь с торжеством на пройденное со славою поприще, а нам, писателям, горячо любящим родное искусство, следует торжествовать, имея среди нас такого великого мастера, и гордиться Вашими подвигами, как будто мы сами участвовали в них. В этой благородной гордости кроются зёрна того духовного братства, которое, помимо всяких международных литературных конгрессов, невидимо связует между собою искренних писателей по призванию.
Во имя этого братства приветствую Вас, как бессмертного творца бесконечного строя поэтических созданий, от «Снегурочки», «Сна Воеводы» до «Талантов и поклонников» включительно, где мы воочию видим и слышим исконную, истинную русскую жизнь, в бесчисленных, животрепещущих образах, с её верным обличьем, складом и говором. Живите же, великий художник, долгие годы, наслаждаясь своею славою: не прибавлю к этому обычной фразы «и подарите нас ещё» и т.д. Это был бы эгоизм и неблагодарность.
Примите благосклонно этот привет от стариннейшего, искреннейшего Вашего почитателя и глубоко уважающего Вас
И. Гончарова».
1882 г.
Александр Николаевич Островский среди русских драматических писателей фигура уникальная, ученик Гоголя и Пушкина, он «дал слово» всем слоям русского общества. На сцене впервые заговорили во весь голос не только дворяне и чиновники, но и выходцы из низших сословий. Героями пьес также стали люди театра, ремесло которых ранее считалось «низкого сорта».
Тёмные царства
Успех многочисленных пьес Островского был огромным и в царское время, и в советское, огромный – и в нынешнее. Старшее поколение – свидетели того, как проблематика «любовь–деньги» вдруг стала не умозрительной, как в советское время, а насущной. Банкротства, предательства, браки по коварному расчёту, яростная борьба между родственниками за наследство и многие другие «язвы капитализма» после большого перерыва возвратились в нашу жизнь. Бывало, что спектакль, поставленный в 90-е годы ХХ века, в начале нового века как будто рождался заново – текст драматурга на глазах становился злободневным.
Судьба творений «русского Шекспира» на театральных подмостках удивительна, в театрах его ставили все лучшие наши режиссёры, а играли в них лучшие артисты. Кино и телевидение тоже не могло жить без героев великого драматурга. Помимо того, что лучшие спектакли записывались на плёнку, чтобы потом транслироваться на телеэкране, создавались также оригинальные экранизации для кино и ТВ.
Стоит сразу отметить, что тексты Островского так замечательно вписаны в «театральную коробку», что перенос их на кинематографическую «натуру» чреват большими потерями. Тем не менее многие пьесы Александра Николаевича стали всенародно любимыми именно благодаря кинематографу.
Завещание Островского
Александр Кондрашов:
Последняя пьеса Александра Николаевича, «Не от мира сего», достойно венчает его великий творческий путь. Я её посмотрел недавно и был потрясён. Это телеспектакль главрежа Театра на Малой Бронной Александра Дунаева 1977 года. Дунаев, замечательный режиссёр и человек, работал в тени великого Анатолия Эфроса, который тогда был в зените славы, но ввиду политических интриг занимал должность очередного режиссёра. Однако именно Дунаев из своей тени углядел то главное в пьесе, о чём тогда и не помышляли многие выдающиеся режиссёры.
Главная героиня пьесы – Ксения – как будто сестра Катерины Кабановой, Ларисы Огудаловой из пьес Островского и князя Мышкина из «Идиота» Достоевского, она из очень богатой семьи и вроде счастлива в браке, искренно любит мужа, но... Но эта искренно верующая женщина не может принять тот мир, который окружает, запутывает её и хочет отнять у неё душу. Мир денег.
Это одна из первых ролей и, как мне кажется, лучшая из сыгранных Анной Каменковой. Она известна как выдающаяся актриса, мастер, но в этом телеспектакле она, кажется, ничего не играла – мы видим, как очень хороший, чистый человек реально сходит с ума и задыхается в атмосфере изощрённой лжи. Ксению окружают очень умные, интеллигентные люди (мужчин здесь прекрасно играют Михаил Козаков, Андрей Мартынов, Аркадий Песелев, Александр Котов), но они живут не по-христиански, совсем не ради любви к ближнему, а ради своих удовольствий. И денег. И ради них готовы на всё. Более того, им мешают жить такие, как Ксения.
Не знаю, почему в 1977 году этот великолепно снятый телефильм все проглядели. Впрочем, тогда он не звучал так современно, как во времена Островского. И как звучит сейчас. Мне кажется, что его нужно смотреть всем. Для сегодняшнего зрителя он будет открытием. Островский нас догнал. Или перегнал и ждёт в будущем.
Каждый раз, когда всматриваемся в знаменитый портрет Александра Николаевича Островского кисти Перова, хранящийся в Третьяковской галерее, возникает магическая иллюзия: а ведь мы коротко знакомы с этим человеком. Он встречает нас запросто, по-домашнему, в теплом халате на беличьем меху, как встречают лишь давних и близких друзей. Его проницательные глаза внимательно всматриваются в нас, стараясь угадать, с какими вопросами гости пришли на сей раз. И мы понимаем, что драматург, родившийся 200 лет назад, знает о нашем времени несравненно больше нас и наших современников. Ведь корни проблем сегодняшних уходят во времена давно прошедшие, и Александр Николаевич уже ответил в своих пьесах на те вопросы, которые мы хотим ему задать.
- Деньги - главный герой почти всех ваших пьес, Александр Николаевич. Как их зарабатывали в ваши времена?
- По-разному. Например, Савел Прокофьевич Дикой, купец, значительное лицо в городе, говаривал: "Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо!" ("Гроза". 1859).
- А чем бешеные деньги отличаются от обычных?
- Сошлюсь на Ивана Петровича Телятева, неслужащего дворянина, лет сорока: "Знаете ли, я недавно догадался, отчего у нас с вами бешеные деньги? Оттого, что не мы сами их наживали. Деньги, нажитые трудом, - деньги умные. Они лежат смирно. Мы их маним к себе, а они нейдут; говорят: "Мы знаем, какие вам деньги нужны, мы к вам не пойдем". И уж как их ни проси, не пойдут. Что обидно-то, знакомства с нами не хотят иметь. ... Нынче не тот богат, у кого денег много, а тот, кто их добывать умеет. Если у вашего мужа теперь наличных тысяч триста, так можно поручиться, что через год будет мильон, а через пять - пять" ("Бешеные деньги". 1869).
- Иными словами, бешеные деньги - большие и легкие, "упавшие с неба". Поэтому их можно безудержно тратить?
- Именно! Поль Прежнев был убежден: "Мне нужны деньги, чтоб быть порядочным человеком, чтоб играть роль в обществе, одним словом, чтоб делать то, к чему я способен. Я наживать не могу, я могу только проживать прилично и с достоинством. У меня для этого есть все способности, есть такт, есть вкус, я могу быть передовым человеком в обществе" ("Не сошлись характерами!". 1857).
А Виктор Аркадьич Вихорев, отставной кавалерист, выстроил целую философию: "Что такое деньги?.. Ни больше ни меньше как средство жить порядочно, в свое удовольствие. А они стараются как можно больше копить и как можно меньше проживать; а уж доказано всеми науками, что это вредно... для торговли... и для целого общества. ...Вот видишь, если бы у тебя не было денег, ты бы не спросил бутылки шампанского, а этим поддерживается торговля" ("Не в свои сани не садись"; первоначально "От добра добра не ищут". 1852).
Кредит и расплата
- Знакомая картина! Нас тут тоже, Александр Николаевич, убеждают в телерекламе: живите в кредит, "вы этого достойны". Но ведь рано или поздно наступает время платить по счетам?
- Ничего нового! Вот Егор Николаевич Копров, молодой человек; очень приличен и красив, одет безукоризненно, манеры изящны. Но что его мучает? "Что я перенес в этот месяц, я не могу вспомнить без ужаса. Доставать деньги, когда они нужны до зарезу, - это значит прямо обречь себя на всевозможные адские мучения. Не говорю уж, что я платил процентов два рубля за рубль, я должен был дрожать, трепетать, унижаться, плакать, чуть не в ноги кланяться перед самыми гнусными личностями" ("Трудовой хлеб". 1874).
А у Модеста Григорьича Баклушина ситуация и вовсе безутешная: "Вот однажды, в минуту жизни трудную, занял по векселю этот Баклушин всего на месяц, и всего-то сто рублей у щипаного, рваного, вылинявшего ростовщика. ...Через месяц, разумеется, Баклушин ста рублей не отдал, и через два не отдал, и через год, и так далее, а платил только проценты, да и то неаккуратно. Вексель этот, как водится, переписывался, и вышло... Что за сто рублей переплатил Баклушин в три года процентов рублей триста да состоит должен теперь этому линючему ростовщику тысяч семь. А так как Баклушину заплатить нечем, то и будет этот долг в той же пропорции увеличиваться до бесконечности" ("Не было ни гроша, да вдруг алтын". 1871).
- У нас о тех, кто поднялся из нищеты к богатству, говорят: "из грязи в князи". Вам, Александр Николаевич, встречались такие?
- Во множестве! Возьмите того же адвоката Николая Андреича Шаблова: "После студенческого безденежья, да вдруг тысячи три-четыре в кармане, ну голова-то и закружилась. Обеды да кутежи, обленился..." ("Поздняя любовь". 1873).
Или, например, Юлинька Кукушкина, девушка на выданье. Она без обиняков говорила: "Мой Белогубов хоть и противен немного, а надежды подает большие. "Вы, говорит, полюбите меня-с. Теперь еще мне жениться не время-с, а вот как столоначальником сделают, тогда женюсь". Я у него спрашивала, что такое столоначальник. "Это, говорит, первый сорт-с". Должно быть, что-нибудь хорошее. "Я, говорит, хоть и необразованный человек, да у меня много дел с купцами-с: так я вам буду из городу шелковые и разные материи возить, и насчет провианту все будет-с" ("Доходное место". 1857).
- Получается, любая нажива неотделима от плутовства?
- Очень часто. Но кто же в этом признается?! Степанида Трофимовна, мать купца Пузатова, грудью за сына заступалась: "Ах, батюшки мои! Да чем же он плут, скажи, пожалуйста? Каждый праздник он в церковь ходит, да придет-то раньше всех; посты держит; великим постом и чаю не пьет с сахаром - все с медом либо с изюмом. Так-то, голубчик! Не то, что ты. А если и обманет кого, так что за беда! не он первый, не он последний; человек коммерческий. Тем, Антипушка, и торговля-то держится. Не помимо пословица-то говорится: "не обмануть - не продать" ("Семейная картина"; первоначальное название "Картина семейного счастья". 1846-1847).
- Замкнутый порочный круг, Александр Николаевич! Не проще ли положить конец безудержному росту своих потребностей, чтобы не бегать потом от кредиторов? Неужели нельзя быть счастливым, зарабатывая небольшие, трудовые деньги?
- Как утверждает мой знакомый Копров, "конца нет. Ведь совершенства тоже нет на земле, а все-таки всякий стремится к нему: умный желает быть умнее, ученый - ученее, добродетельный - добродетельнее; ну, а богатый желает быть еще богаче. ... Потребности неудовлетворенные причиняют страдание, а кто страдает, того нельзя назвать счастливым. ... Ну, я, признаюсь, в трудовом хлебе особенной прелести не вижу. Либо я во вкус не вошел, либо вовсе не рожден быть ремесленником. Конечно, человек может до крайности умалить свои потребности, может приучить себя ко всяким лишениям, довольствоваться только одной коркой хлеба; но для кого ж тогда будут расти ананасы!" ("Трудовой хлеб". 1874).
- Но есть ведь множество примеров обратного толка, Александр Николаевич! Вокруг нас немало честных и благородных людей, никогда не видевших бешеных денег...
- Таких немало. Да вот хотя бы Мыкин, учитель: "Живу себе, учительствую понемногу. ... Так и живу, соображаясь со средствами. Лишних затей, как видишь, не завожу. ... Нашему брату жениться не след. Где уж нам, голякам! Сыт, прикрыт чем-нибудь от влияния стихий - и довольно. Знаешь пословицу: одна голова не бедна, а хоть и бедна, так одна" ("Доходное место". 1857).
Или Кирилл Филиппыч Кисельников, молодой человек, 22 лет. Вполне приличный чиновник: "У нас ведь не из жалованья служат. Самое большое жалованье пятнадцать рублей в месяц. У нас штату нет, по трудам и заслугам получаем; в прошлом году получал я четыре рубля в месяц, а нынче три с полтиной положили. С дому сто рублей получаю..." ("Пучина". 1865).
- И что посоветуете бедным, но гордым?
- Нет единого рецепта. У каждого свой путь. Кто-то на этом пути ломается, как Павел Прохорович Оброшенов, отставной чиновник: "Смолоду я сам был горд. Как еще горд-то, Аннушка! Ужас как горд! Как женился я на вашей матери да взял вот этот домишко в приданое, так думал, что богаче да лучше меня и людей нет. Фертом ходил! Ну, а там пошли дети, ты вот родилась, доходов стало недоставать, надобно было постороннюю работишку искать; тут мне форс-то и сбили. Сразу, Аннушка, сбили. ... Ну, а потом, как пошел я по делам ходить, спознался с богатыми купцами, там уж всякая амбиция пропала. Тому так потрафляй, другому этак. Тот тебе рыло сажей мажет, другой плясать заставляет, третий в пуху всего вываляет. Сначала самому не сладко было, а там и привык, и сам стал паясничать и людей стыдиться перестал. Изломался, исковеркался, исказил себя всего, и рожа-то какая-то обезьянья сделалась" ("Шутники". 1864).
- Цинично и жестко на эту тему высказался известный вам Сергей Сергеич Паратов, блестящий барин, из судохозяев...
- Да, тоже вспомнил его слова: "Ты не по времени горд. Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь искусство на вес золота ценится, в полном смысле наступает золотой век. Но, уж не взыщи, подчас и ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят..." ("Бесприданница". 1878).
Ошибки и уроки
- Перечитал нашу беседу, Александр Николаевич, и пришел к безрадостному выводу: за истекшие 200 лет мало что изменилось. Неужели наше молодое поколение обречено повторять печальные ошибки своих предшественников?
- Нескромно цитировать себя. Но в моей пьесе на ваш вопрос исчерпывающе ответил Василий Николаич Жадов:
"Дядюшка, я не говорил, что наше поколение честней других. Всегда были и будут честные люди, честные граждане, честные чиновники; всегда были и будут слабые люди. Вот вам доказательство - я сам. Я говорил только, что в наше время... (начинает тихо и постепенно одушевляется) общество мало-помалу бросает прежнее равнодушие к пороку, слышатся энергические возгласы против общественного зла... Я говорил, что у нас пробуждается сознание своих недостатков; а в сознании есть надежда на лучшее будущее. Я говорил, что начинает создаваться общественное мнение... что в юношах воспитывается чувство справедливости, чувство долга, и оно растет, растет и принесет плоды. Не увидите вы, так мы увидим и возблагодарим Бога.
Яков Миркин - о пяти финансовых уроках Александра Островского
Моей слабости вам нечего радоваться. Я не герой, я обыкновенный, слабый человек; у меня мало воли, как почти у всех нас. Нужда, обстоятельства, необразованность родных, окружающий разврат могут загнать меня, как загоняют почтовую лошадь. Но довольно одного урока, хоть такого, как теперь... благодарю вас за него; довольно одной встречи с порядочным человеком, чтобы воскресить меня, чтобы поддержать во мне твердость. Я могу поколебаться, но преступления не сделаю; я могу споткнуться, но не упасть. Мое сердце уж размягчено образованием, оно не загрубеет в пороке.
Молчание.
... Если вся жизнь моя будет состоять из трудов и лишений, я не буду роптать... Одного утешения буду просить я у Бога, одной награды буду ждать. Чего, думаете вы?
Короткое молчание.
Я буду ждать того времени, когда взяточник будет бояться суда общественного больше, чем уголовного" ("Доходное место". 1857).
Пять финансовых уроков Александра Островского
Что сто лет назад, что двести - люди одни и те же, и в истории они попадают те же самые. Пьеса - это способ рассказать хорошую историю, и если в ней есть густой денежный замес, то, значит, ищи в ней уроки, как не попасть на деньги, не разориться и как не оказаться - или оказаться - гусем лапчатым среди любителей тебя сжевать.
Жил-был великий мастер сценических дел А.Н. Островский, и он оставил нам большую финансовую энциклопедию. Пьеса за пьесой, сцена - как школа, и все о деньгах как о старейшей науке человечества!
Урок первый
"Бедность - не порок" (1853). Не получить красивой молодой жены, если обманывать инвесторов в Москве. "Тут не целковым пахнет! Отдай старый долг, а за племянницу миллион триста тысяч!" Отдай! А коли не отдашь, то она пойдет за бедного, которого любит. А тебе, папику с деньгами, ее не отдам! "Изверг не изверг, а погубил было дочь-то из-за своей из глупости. Да! Я тебе от простоты моей скажу. Отдают за стариков-то и не Африкану Савичу чета, да и то горе мычут".
Но в скобках заметим - по-разному бывает. Есть семейства, где и 20-30 лет разницы ничего не значат, ибо там дело не в деньгах, а в истинной любви.
Урок второй
"Доходное место" (1856). Если брать взятки, то случится удар. "Доктора! Доктора!.. С Аристархом Владимирычем удар!" И ваша женщина все равно в вас не влюбится. "Вы видели мое отвращение к вам и, несмотря на это, вы все-таки купили меня за деньги у моих родственников, как покупают невольниц в Турции. Вы не смотрели на меня как на жену: вы покупали за деньги мои ласки. Но что со мной было потом, когда я узнала, что даже деньги, которые вы мне дарите, - не ваши; что они приобретены не честно".
Удары судьбы - неизбежны, а денег-взяток вас все равно лишат. "Открылись якобы упущения, недочеты сумм и разные злоупотребления. Под суд-с". "Не жалейте меня! Я обесчещен, разорен!" Всем в назидание, а честным малодоходным чиновникам - в утешение. "Теперь я не изменю себе. Если судьба приведет есть один черный хлеб - буду есть один черный хлеб!"
Урок третий
"Волки и овцы" (1875). Не разбрасывайтесь деньгами. Берите расписки! "Что это ты мне даешь? Деньги. Да я и браться-то за них не люблю; как-то гадко мне в руках-то держать эту мерзость. Сочтите, по крайней мере. Нечего мне об них и руки марать! Ты еще, пожалуй, расписку попросишь... не дам".
Не подписывайте пустые бланки, тем паче векселей, в них можно вписать сколько угодно ваших долгов. "Да вы подписали бланк. Какой бланк? Вексель. Там, где ничего-то нет, могут написать что угодно и взыскать с вас пятьдесят, сто тысяч".
Не фабрикуйте векселя! От фальшивых векселей до прокурора - один шаг. "Завтра дойдет до прокурора, начнется следствие. Написаны фальшивые векселя на покойного Купавина; сделано это вчера; я подозреваю вашего племянника, не вас же подозревать. Нет, нет, не меня, не меня! Написали письмо от имени Купавина вашему племяннику и два векселя, достали из кладовой старую конторскую книгу и положили их туда. (Увидав на столе книгу.) Вот в такую книгу. (Берет книгу и развертывает.) Да вот они здесь! И в книге счет выведен... помарки, почистки. Прекрасно! Вещественные доказательства. Батюшка, не погуби!"
Батюшка не погубил, а за это - женился на молодой богатой вдове и все имущество ее, овечки, себе забрал.
Урок четвертый
"Бешеные деньги" (1869). Долой бешеные деньги! Они - бешеные, когда не вы "сами их наживали". "Бешеные деньги не знают бюджета!" "Их в кармане не удержишь!" Да здравствуют "деньги, нажитые трудом, - деньги умные!" "Они лежат смирно".
Долой тех, кто живет не по средствам! Их опускают в долговую яму! "Я вчера узнал, что я должен тысяч до трехсот. Все, что вы у меня видели когда-нибудь, все чужое: лошади, экипажи, квартира, платье. За все это денег не плачено, за все это писали счета на меня, потом векселя, потом подали ко взысканию, потом получили исполнительные листы. Деньгами взято у ростовщиков видимо-невидимо. Все кредиторы завтра явятся ко мне. Мебель, ковры, зеркала, картины взяты напрокат и нынче же обобраны. Я уверен, что кредиторы насмеются досыта. Я их приму, разумеется, в халате, это единственная моя собственность; предложу им по сигаре, у меня еще с десяток осталось. Посмотрят они на меня да на пустые стены и скажут: "Гуляй, Иван Петрович, по белому свету!" Один за жену сердит; этот, пожалуй, продержит месяца два в яме, пока не надоест кормовые платить".
"Да здравствуют деловые люди! Те, кто делает умные деньги, те, кто строит, промышляет, создает и - никогда "не выходит из бюджета", ибо деньги - его или ее - заработаны трудом и всем временем жизни. "Богиня беззаботного счастия валится со своего пьедестала, на ее место становится грубый идол труда и промышленности, которому имя бюджет. Ах, как мне жаль бедных, нежных созданий, этих милых, веселеньких девушек! Им не видать больше изящных, нерасчетливых мужей! Эфирные существа, бросьте мечты о несбыточном счастье, бросьте думать о тех, которые изящно проматывают, и выходите за тех, которые грубо наживают и называют себя деловыми людьми!"
Что изменилось с тех пор? Да кажется, что ничего. Есть масса счастливых семей, трудно и тяжело работающих, считающих за счастье любой доход - и действительно деловых, умных, умеренных, создающих свои дома и свою состоятельность, со всей любовью к жизни. Пусть им в этом никто и никогда не мешает.
Урок пятый
"Не было ни гроша, да вдруг алтын" (1871). Скупому, скопидому, скареде и скряге - все в одном флаконе - не выдержать потери денег. "Как это пережить! Как пережить? Невозможно! У всякого своя радость, своя утеха; он копил, берег, в том и вся жизнь его была; ничего ему не нужно, одни только деньги, одни свои деньги, а украли деньги, нет денег, зачем ему жить? Зачем жить-то? Что делать-то на свете?"
А наследники будут всплескивать руками и восклицать:
- За что только он мучил себя и нас? Сколько лет мы живем нищенски, а у него за подкладкой шинели нашли мы больше ста тысяч.
А затем отдадутся любви и радости существования, размахивая деньгами и обнимаясь. "Много он вам оставил? Побольше двух сот будет. Вот сколько... Позвольте за вами снова поволочиться. Позволяю. Как страшна мне казалась жизнь вчера вечером и как радостна мне она теперь!"
Что ж, будем знать меру сбережениям и тратить деньги на себя и близких! А пьесы и уроки - хороши. Сюжетов этих у Островского - десятки. Они требуют только одного: если делаешь что-то в семейных финансах, думай, не увлекайся, не заходи в крайности, не пренебрегай мелочами, не делай все наскоро. Примени желательно бесстрастный ум.
Театральный мир празднует двухсотлетие великого драматурга Александра Николаевича Островского. Еще одна памятная дата: 170 лет назад его герои впервые вышли на подмостки — на Императорской сцене представили комедию «Не в свои сани не садись». Историк театра Нина Шалимова ответила на вопросы «Культуры» (вопросы Е.Федоренко).
— Жизненный и творческий путь Островского изучен, но из написанного как бы ускользает его человеческий облик. Каким он был?
— Нам доступен эпистолярий Островского, его дорожные записи, но нет в них ничего особенного — письма деловые, сугубо информативные, никаких внутренних излияний и душевных откровений. Думаю, он был закрытым человеком, и что-либо о нем понять исследователю трудно. Когда мы читаем письма Пушкина или «Дневник для одного себя» Льва Толстого, то личность автора, писателя и человека проявляется весьма очевидно. А у Островского по внешней жизни — ничего экстремального: нет каторги, как у Достоевского, нет ни дуэлей, ни ссылки, ни тайного полицейского надзора. Он так «упаковывается» в свое время, в свою среду, что и сам кажется человеком усредненным. Когда Пушкин, Достоевский или Толстой уходили из жизни, это было событие общенационального значения, всколыхалось все общество. Островский умер тихо, незаметно, и никакого глобального потрясения его смерть не вызвала.
— Кто-то сказал, что он домосед с бледной биографией, и потом это утверждение размножили на просторах интернета. Вы ученый, занимающийся Островским около 40 лет, наверное, о чем-то догадываетесь?
— Кое о чем догадаться можно. Первое, что кажется важным в его личности, — дар уравновешенности, я бы назвала это даром композиции. Он никогда не выплескивался — письменно и, судя по воспоминаниям современников, в устном общении тоже, как сказали бы сегодня, не грузил собеседника. Открыт, благожелателен, но далек от всякого откровенничания. Островский вообще в душевном отношении опрятен.
А вот что у него было в глубине души — вопрос. Иногда, очень редко, но кое-что прорывается, хотя в его биографии нет экстремальных моментов, когда происходит преображение всей жизни. Чехов внезапно срывается в никому не понятную поездку на Сахалин, где проводит социологическое исследование, — зачем это писателю? Но мы-то понимаем: что-то внутри требовало оторваться от светского общества, литературных салонов и как-то уединиться.
— Но у Островского ведь нет подобных ярких событий в биографии?
— У Островского ничего нет внешнего и броского, а таинственное присутствует. Например, со своей первой женой он почти два десятилетия жил невенчанный. Почему? Александр Николаевич так и не объяснил. Они нажили четырех детей. Об Агафье Ивановне современники говорят как о милой, симпатичной, доброй, но невидной замоскворецкой мещанке. Мы ведь долгое время даже не знали ее фамилии, пока не нашлась в церковных книгах прихода запись об ее отпевании. Она оказалась самой простой — Иванова.
Как Тургенев поразился обстановкой обыденного замоскворецкого обихода Островского и простоватым обликом его жены! На него, потомственного столбового дворянина, это произвело удивительное впечатление: такого не может быть, потому что не может быть никогда, — так знаменитые драматурги не живут! Но бедная Агаша начинала сожительствовать не с известным писателем, а со скромным, никому не известным мелким чиновником. Она долго болела, тихо страдала, хоронила детей.
— Почему Александр Николаевич не обвенчался со своей скромной Агафьей Ивановной?
— Этот момент тоже может нас навести на кое-какие соображения о личности Островского. Хотя ответа нет ни в его письмах, ни в дневниках. В его драматургии немало молодых людей, которые не решают жениться, потому что родители не дают благословения. Думаю, Островский не венчался с Агафьей Ивановной, оставив ее в ложном положении до конца жизни, так как отец был против. И Александр Николаевич не переступил через отсутствие отцовского благословения. Здесь есть о чем подумать.
— Агафья Ивановна умерла, и Островский влюбился в актрису Любовь Павловну Никулину-Косицкую — об этом много написано.
— Агаша тяжело болела, когда на Островского напала зачарованность бодрой и веселой Любовью Павловной — это было каким-то помрачением ума. Она — актриса замечательного жизнелюбия и здоровья, голосистая певунья, очень правдивая и на сцене, в своих ролях, и в жизни, — еще не была Никулиной — это фамилия по мужу. Островский просто голову потерял. Он же для нее и с нее написал Катерину Кабанову в «Грозе». Что мужчина может подарить любимой женщине, если он — драматург, а его избранница — актриса? Островский подарил ей гениальную роль.
— Она стала первой Катериной Кабановой?
— И задала тон, мысль, интонацию всем последующим исполнительницам этой роли на русской сцене XIX столетия. В Катерине есть одно качество, и она сама про это говорит и это правда: «Обманывать-то я не умею; скрывать-то ничего не могу». Как не умеет? Каждый человек умеет если не солгать, то умолчать о чем-то. А Катерина — нет, ей это не дано. Такой была и сама Любовь Павловна. Ее женская история печальна — она влюбилась, и, естественно, не в того, в кого надо, он обобрал ее, жизнь семейная не сложилась. А в Островском какая-то заноза осталась. Через два года после смерти Агаши Александр Николаевич женился на Марии Васильевне Бахметьевой — актрисе не первого ряда, яркой, красивой, цыганистого облика, домовитой, отчасти властной, хозяйственной, и прожил с ней до конца жизни вполне благополучно.
— Как он писал?
— Невероятный трудяга, он писал и писал, одну пьесу за другой. И все время торопился успеть — к началу сезона, к бенефису одного из любимых актеров или возникала нужда покрыть какие-то долги. Если говорить о процессе творчества, то Островский долго вынашивал пьесу и до тех пор, пока она у него вся не сложилась в голове, писать не начинал. Он должен был увидеть каждого персонажа, даже произносящего две-три реплики, — живьем, в красках, объеме, в цвете, в темпе, в характере, в ужимках, ухватках, привычках. Тогда он садился и очень быстро сочинял, иногда через две-три недели пьесу заканчивал. Так писал всю жизнь и написал 48 пьес — оригинальных.
— «Певец Замоскворечья», «отец русского национального театра», «летописец русской жизни» — хрестоматийные аксиомы…
— Да, он считается истинным русаком, почти русопятом. А он вообще-то знал пять иностранных языков и перевел для русского театра немало европейских пьес — Шекспира, Гольдони, Кальдерона, французов — и без словаря, с подлинника, а не с подстрочника. Это важный момент, потому что Островский, конечно, был русским европейцем — сложился к началу XIX века этот культурный тип в русской жизни, начинается он с Карамзина и Жуковского.
— Островский бывал в Европе?
— Он в Европе бывал. Но то, что он пишет о своих впечатлениях от Европы, не сравнить ни с «Письмами русского путешественника» Карамзина, ни даже с «Игроком» Достоевского или «Вешними водами» Тургенева, которые описывали европейскую жизнь «в близкой оптике». Для Островского Европа — на расстоянии и дистанционно. Он будто чувствовал эту дистанцию и ее соблюдал. У него не распахивались глаза от восхищения, и он не писал гневных инвектив по поводу европейской буржуазности, как Лев Толстой или Достоевский. Как писателя Европа его не вдохновляла. У него в пьесах она присутствует только как деловое место промышленности и торговли, а для русских еще и отдыха. Для него важно только одно: преломление европейского культурного наследия в русской жизни, и это, главным образом, пересечение с Шиллером. Шиллеровские роли у русских актеров — особая страница истории театра.
Он выезжал в Европу полномочным представителем русской истории и культуры и не забывал, что он — посланник Москвы, России, великой и мощной державы. И его исторические драмы: «Василиса Мелентьева», «Тушино», «Минин», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», гораздо менее востребованные современным театром, чем замоскворецкие сцены, картины и комедии, — свидетельствуют об этом со всей полнотой.
— Драма считается самым объективным родом литературы. Почему?
— Автор будто спрятан за своими пьесами. Прозаик может в комментариях, в объяснениях, лирических отступлениях как-то себя проявить, а драматург такой возможности не имеет. Слева написано, кто говорит, справа — что говорит, а драматург как человек в своем произведении отсутствует. Он присутствует только своим талантом — в композиции пьесы, в системе образов, в организации конфликта. Из всех русских драматургов Островский — самый объективный: все внутреннее и экзистенциальное он из текста убирает. Личность Александра Николаевича остается неразгаданной — трудно распознать, каким он был, как тяжко догадаться про Шекспира, от которого ничего не осталось, кроме его пьес. Но по тому, какова основная интонация драматургии Островского, чувствуется, что он был хорошим человеком и простым.
— У его пьес счастливая судьба: у них сразу появился свой дом — Малый театр. У автора тоже все шло гладко?
— Это сейчас безусловно — начнешь перечислять: одна пьеса лучше другой. Вспоминаем, к примеру, комедию «На всякого мудреца довольно простоты» в постановке Товстоногова или Захарова, и ахаем: «Какая пьеса!» Когда они появлялись, было иначе. Один из критиков, не хочется даже упоминать его имя, написал об Островском статью, которая называлась ни больше ни меньше «Бессилие творческой мысли», а доказательством этого «бессилия» служила пьеса «На всякого мудреца довольно простоты». Сейчас в это трудно поверить, но это так.
Или не сходящая со сцены более полутора столетий комедия «Банкрот, или Свои люди — сочтемся». Театр в этой комедии всегда лихой, активный, душевно здравый и здоровый. Какие роли — чудо! Считаю важным напомнить то, что знают только специалисты. Островский пытался привлечь к написанию этой большой дебютной пьесы неудавшегося актера, который оказался ничтожным человеком, тандем не сложился. «Банкрота» запретили, но Островский читал его в литературных кружках, среди актеров, и слух о том, что появился гениальный драматург, прошел очень быстро. Дальше — успех комедий «Бедность не порок», «Не в свои сани не садись» — естественно, появились завистники, и пошел слушок, что «Свои люди — сочтемся» написал тот самый неудавшийся соавтор. Со временем выяснилось, что это подлый, пошлый навет, но это со временем. А с ощущением, что про тебя думают: «Вор и плагиатор!» — надо было жить год за годом, а в году 365 дней, и каждый из них ты чувствуешь себя оклеветанным, несправедливо оболганным.
И появился мотив завистливой сплетни во многих пьесах Островского, где он касается обыкновенной жизни обыкновенных людей. По тому, как разрабатывает эту тему Островский, понимаешь, что ему дорого далось. Он не оправдывался на всех углах, не писал гневные протесты, он как-то стиснул зубы и перетерпел. Вообще в Островском угадывается ценное качество, кстати, очень христианское, — терпение ко злу, которое ты не можешь изменить. Терпение — великая сила, она базируется на убеждении, что правда справдится. У Островского — внутренняя уверенность в том, что все перемелется — мука будет, не стоит гневаться, а надо перетерпеть, и ты доживешь до того дня, когда правда не даст себя забить полностью, загнать и ликвидировать. Она все равно восторжествует. Эта его вера в силу правды восхищает.
— Не потому ли со спектаклей по Островскому выходишь с чувством, что все хорошо, жизнь продолжается, наша жизнь, а не та, давняя, которую показали на сцене?
— В воспоминаниях и письмах Островского можно встретить его огорченным, но никогда — злым, гневным, крикливым, оправдывающимся или обвиняющим. Он в этом плане обладает мужеством самостояния. И эти личные качества Островского проявляются в интонации, в атмосфере, в тоне его драматургии. Он может взять грустную и безотрадную ситуацию, но окутать ее чувством юмора, шутливостью, мягкой улыбкой, удивлением — потому самые печальные сюжеты вселяют в читателя и зрителя душевную бодрость, надежду на то, что все равно в конечном счете кривда попятится и правда свое возьмет. Ни одна его пьеса, даже та, которая кончается смертью героини или полной личной катастрофой героя, — не наводит уныния и безотрадности. Напротив: поживем еще! Еще дай Бог все будет — наладится, образуется! Жизнь не окончена! А жизнь Островский любил: какая бы она ни была, все равно это жизнь, и в ней есть свои, пусть редкие, но счастливые мгновения. А трудности либо преодолимые, либо терпимые — и отсюда чувство света, сердечности, теплоты, которые исходят от самых безнадежных сюжетов.
— И от «Грозы»?
— Даже когда такая прекрасная, светлая, высокая героиня, как Катерина Кабанова, в муке, в отчаянии кончает с собой — все равно находятся слова милости, прощения, веры в любовь, которые сначала сама Катерина произносит. Она понимает, что идет на страшный грех, — церковь не совершала панихиды по самоубийцам и сейчас не совершает — это неотменимо, но люди, как правило, забывают, что церковь не запрещает молиться о них тем, кто истинно их любит. Когда Катерина на пороге смерти, уже приняв решение, об этом вспоминает, то произносит замечательную фразу: «Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться…» И эта вера освещает каким-то высоким настроением этот, кажущийся безнадежным, финал. А уж когда Кулигин говорит, что «тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас!» — надежда на милость Божию по отношению к настрадавшейся женщине, знавшей всего десять ночей счастья, не дает зрителям предаться безнадеге. Была такая большая любовь, жила такая прекрасная женщина, и осветилась жизнь города Калинова. В драматургии Островского всегда есть один по-настоящему светлый, сильный, чистый, хороший человек.
— В каждой пьесе?
— Да. Хорошего в жизни, может, меньше, чем плохого, но оно важнее — Островский в это твердо верил и никогда не забывал это хорошее показать. Не в примитивном конфликте: тут — хорошие, тут — плохие, а в том, что в каждом человеке это хорошее есть и важно, чтобы оно очнулось, проснулось, заявило о себе. Островский не сомневается, что это возможно, и находит такой момент в жизни каждого своего персонажа, когда скрытый нереализованный избыток человечности — скажется. Знаменитый русский философ Владимир Соловьев сказал про Достоевского, что он всю жизнь искал в людях искру Божию как залог его спасения.
Островскому в голову не пришло бы ее искать. Что ее искать? Она не может исчезнуть, потому что она Божия. Она — есть, даже если забита, загнана, замутнена. Это убеждение можно назвать святой верой, и она чувствуется в каждом произведении Островского. И у него бывает сожаление о человеке, даже обида за него, но он никогда не идет на уничтожение человека.
— Кто они — герои Островского?
— Персонажи Островского внутренне соразмерны человеку, сидящему в зрительном зале, — не герои, не мыслители, не святые подвижники, не гении, а просто люди. Герой Островского — всякий любой человек, и измеряется он не его способностями, не карьерным ростом, не статусом, не происхождением и тем более не его финансовой состоятельностью, он измеряется нормой человечности, и эта норма неколебима, она задана христианским пониманием личности. Это — не Достоевский, у которого герой бабушку убил и потом с гениальной, мощной трагической силой на сотнях страниц доказывает, что был прав. В мире Островского каждый распознает, где добро, а где зло, и знает, что это нисколько не относительные понятия, они — абсолютны. Обыкновенная провинциальная актриса, милая девушка Сашенька Негина говорит об этом просто: «Сама знаю, что хорошо, что дурно». И с ней согласен ее ровесник Ераст из пьесы «Сердце не камень»: «Само собою, дурного хорошим не назовешь». И это знает каждый герой Островского. Неважно, он благонамеренный обыватель или пропойца, русский царь или лавочник, выпускник университета или полуграмотный недоучка, талантливый или бесталанный, богатый или бедный — «дурное хорошим не назовешь». Если актеры играют с доверием к драматургу, то это понимает всякий человек в зрительном зале, что вселяет душевную бодрость и здравие ума.
— Поэтому Островский остается едва ли не самым репертуарным автором?
— Пьесы Островского более полутора веков играются и следующие полтора века тоже будут играться на русской сцене. Дело не в характерах, хотя они яркие, красочные, разноцветные, — дело в душе, которая поет, мается, ищет, тоскует, радуется, печалится, скорбит, — душевные движения жизни героев и вызывают отклик в зрительном зале. И этим объясняется, я бы сказала, русскость драматургии Островского.
— Есть ли у вас самая любимая пьеса Островского?
— Разные годы — разные пьесы. Люблю «Таланты и поклонники» за лирическое отношение к сцене. Может, потому, что я — человек, связавший свою судьбу с театром? Пьеса у меня вызывает личное, бережное и нежное чувство, и мне близка бедная одаренная провинциальная актриса Негина. Ее образ, кстати, представляет для театра большую трудность — талант Негиной должен быть очевиден для зрителя. Здесь не подойдет просто милая молодая актриса. Когда ее играла Ермолова, было понятно, что героиня Островского — дарование исключительное. Мне повезло — видела постановку Марии Осиповны Кнебель в Малом театре, и от Негиной Натальи Вилькиной веяло подлинным, настоящим талантом. И старик Нароков — смешной иногда, трогательный порой, забавный, милый суфлер, который гордо себя именует помощником режиссера, — как он любит театр, и мне кажется, что сколько бы горького и тягостного, мутного и муторного ни варилось за кулисами, все равно возможность подняться над бытом, взлететь — вот за это Островский и любит театр, и его чувство сквозит в каждой строчке, в каждой реплике «Талантов и поклонников».
Какое-то время была заворожена «Грозой», не могла расстаться с бесконечной и печальной красотой пьесы про любовь, которая встречается раз в 100 лет. Тогда я писала статью о «Грозе» в Энциклопедию литературных произведений и всем задавала вопрос Катерины: «Отчего люди не летают?» Получала неожиданные ответы и коллекционировала их. Один меня вогнал в ступор. Знаменитая Инна Натановна Соловьева, профессор Школы-студии МХАТ, ответила: «А оттого, Нина, что им не положено летать». И вдруг мне показалось — это так несправедливо, так неправильно, что людям не положено летать. Думаю, что чудо «Грозы» в том, что взлетит человек, когда полюбит, и уже неважно, чем он за это расплатится. Главное, была попытка полета, и жизнь стоит того.
Неожиданно после прекрасной постановки Александра Коршунова для меня открылась скромная пьеска, которую я никогда не держала за что-то значительное, — «Трудовой хлеб». Милый, симпатичный, трогательный ситцевый мирок на сцене, чудесная молодая Ирина Леонова, такая грациозная Евгения Дмитриева, великая старуха Галина Демина и мощный, сильный, наполненный Валерий Баринов в центральной роли — ах, какой это был спектакль! Какой ансамбль, какая глубокая, умная и светлая работа Коршунова! Просто влюбилась в эту пьесу, а уж фразу, которую произносит обманутая, оскорбленная, брошенная своим нареченным женихом Наташа, я повторяла и повторяла, ходила под ее магией. Думая, что остается ей в жизни, Наташа произносит: «Носить горе, носить горе, пока износится!» Обыкновенная недалекая замоскворецкая девушка, а как сформулировала. Мы не сумасшедшие и понимаем, что это написано драматургом, но в пьесе-то это произносит герой или героиня, и поэтому они кажутся такими талантливыми и необыкновенными.
Как говорят герои Островского! Богатый подрядчик Хлынов в «Горячем сердце» произносит: «Ты почем мою душу можешь знать, когда я сам ее не знаю, потому это зависит, в каком я расположении», — это он не кучеряво изъясняется, он кучеряво чувствует и мыслит. А маленький, незаметный обитатель какой-нибудь замоскворецкой усадьбы, как, допустим, старый дворецкий Потапыч в «Воспитаннице», — на вопрос о том, как живет, отвечает: «Желтенькая жизнь». Ой, боже мой, какое хорошее словосочетание — в нем нет той мощной символики желтого цвета, как у Достоевского или Блока. Желтый цвет как опороченный, опозоренный, потерявший свою святость золотой, а тут даже не желтый, а желтенький. «Желтенькая жизнь» — замечательно!
Когда посмотрела спектакль Женовача «Правда — хорошо, а счастье лучше» — спектакль, который идет второй десяток лет в Малом театре и делает полные сборы, — дыхание перехватило: как там играют! Как постепенно складывается песня «Где бы найти душе покой» на русский духовный стих, и актеры, отыгравшие роли, начинают ее тихонько — не для зрителя, для себя петь, и диалог душ, соприкосновение того лучшего, что в них есть и что они показали в своих ролях, — это чудо театра, волшебное искусство артиста, то живое ощущение театрального братства, в котором на всех один мешок с солью и каждому свою пригоршню доведется съесть, и какой бы горькой соль ни была — это все равно счастье, одно на всех. Жаль, что Сергей Женовач больше не поставил ни одной пьесы Островского. Надеюсь, что пока.
— Вы рассказываете о таком ярком мире, а как же «темное царство», по определению Добролюбова?
— Это какой-то критический дальтонизм — обозвать цветной, пестрый, красочный, лихой, активный, невероятно разнообразный по оттенкам русский мир Островского «темным царством». Может, потому, что Добролюбов был очень молод и вызывающе задирист? Аполлон Григорьев гораздо более прав — не в плане воспевания национального начала театра Островского, а в плане чувства поэзии, разлитой в его произведениях. Когда театр эту поэзию чувствует, извлекает из пьесы и являет ее зрителям, то спектакль, конечно, облагораживает душу, очищает ее от накипи житейской, от всего брюзгливого, недовольного, ворчливого, от плесени, тины, от пыли нашего восприятия жизни.
Справка: Доктор искусствоведения, профессор Нина Алексеевна Шалимова — выпускница ГИТИСа, одна из любимых учениц легендарного Павла Александровича Маркова. Непревзойденный знаток русского мира Александра Островского, автор монографий и множества статей о драматурге.
PS
Увеличено количество учебных часов по предметной области «Русский язык и литература»
Количество учебных часов по предметной области «Русский язык и литература» в соответствии с обновленными ФГОС общего образования было увеличено. Об этом заявил Министр просвещения Российской Федерации Сергей Кравцов в ходе встречи с участниками заключительного этапа всероссийской олимпиады школьников по литературе, которая проходит в Московской области.
«Мы утвердили единую программу по литературе и увеличили количество часов. Так, в 1959 году у нас было 18 часов в неделю по всем классам, а по новым стандартам – уже 35. Недавно на заседании Совета при Президенте России по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей обсуждался вопрос количества часов русского языка. В 1959 году на русский язык, включая литературное чтение, отводилось 54 часа, а в 2022 году – уже 61 час, то есть на 7 часов больше. В целом по предметной области «Русский язык и литература» в 1959 году было 72 часа, а в действующих программах 2022 года заложено 80 часов в неделю по всем уровням образования. То есть никакого сокращения количества часов не произошло, наоборот, оно увеличено», – прокомментировал Министр просвещения.
Сейчас русский язык изучается на всех уровнях образования, в том числе в старших классах. В федеральной рабочей программе по русскому языку количество часов в 10–11-х классах увеличилось до двух в неделю. Особое внимание уделяется вопросам речевой культуры, практической и читательской грамотности.
Министр подчеркнул, что уже в начальных классах ребята изучают произведения К.Д. Ушинского, А.К. Толстого, русские народные сказки и другие важные для подрастающего поколения книги.
В федеральные рабочие программы по литературе включены стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста», роман-эпопея Михаила Шолохова «Тихий Дон», рассказ Алексея Толстого «Русский характер», роман Александра Фадеева «Молодая гвардия», книга Сергея Смирнова «Брестская крепость», роман Юрия Бондарева «Горячий снег», избранные главы из романа Николая Островского «Как закалялась сталь» и роман Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого».
Сергей Кравцов отметил, что на заключительный этап всероссийской олимпиады школьников по литературе приехали ребята из разных регионов. Им предстоит принять участие не только в соревновательной программе, но и в различных мероприятиях, организованных Правительством Московской области.
«Ребята очень талантливые, уверен, что среди них есть новые поэты и писатели, которые прославят нашу страну. Мы со своей стороны будем делать все, чтобы предоставлять все возможности для развития способностей и талантов наших школьников. В нашей стране созданы для этого все условия», – заключил Сергей Кравцов.
Губернатор Московской области Андрей Воробьев также поздравил участников заключительного этапа олимпиады.
«Мне кажется, умение побеждать в литературе, английском языке, математике и вообще в жизни – очень важное качество для человека. Это то, что формирует характер. Поэтому желаю всем успеха! Мы хотим, чтобы вы, ребята, поступили в лучшие вузы, реализовали свои таланты. У нас в Подмосковье три кластера для подготовки детей. Это гуманитарный, здесь, на базе гимназии им. Е.М. Примакова, естественно-научного направления - в Физтех-лицее им. П.Л. Капицы в Долгопрудном. И еще один мы открываем в технолицее им. В.И. Долгих в Истре – кибернетика, программирование, робототехника, все то, что сегодня востребовано», – отметил Андрей Воробьев.
Справочно
Заключительный этап всероссийской олимпиады школьников проходит в Московской области. В нем участвуют более 300 старшеклассников. Задания разработаны для 9-х, 10-х и 11-х классов. Олимпиада состоит из трех туров: двух письменных и одного устного. В первом (аналитическом) туре школьники представят целостный анализ эпического или лирического текста (по выбору участника). В рамках второго (творческого) тура ребятам предстоит написать собственный текст по заданным параметрам (эссе, статью, рецензию и т. п.). Третий (устный) тур предполагает выступление на заданную тему.
Традиционно для всех желающих участников олимпиады проходит конкурс чтецов, а для сопровождающих проводятся курсы повышения квалификации, а также мероприятия, посвященные Году педагога и наставника.
(исп м-лы СМИ;)