Манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского»
Поздравляем всех с Рождеством Христовым! Желаем  счастья, здоровья и благополучия!
 

7 января военкоры юнармейского медиацентра, отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова прибыли на место празднования Дня воинской славы России —  Бородинской битвы - крупнейшего сражения Великой Отечественной войны 1812 года. Памятные мероприятия прошли на Егошихинском кладбище.

Субботник посвящен дате публикации манифеста императора Александра I, об окончательном изгнании наполеоновских орд из России. Фактически, сегодня, День Победы в Отечественной войне 1812 года. И нет ничего лучше, чем отметить его в кругу верных товарищей, настоящих патриотов нашего Отечества!

См. фотоальбом

         210 лет назад, в праздник Рождества Христова (25 декабря 1812 года по ст. ст.), Александр I подписал манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского».

         Указом российского императора Александра I в день Рождества Христова было предписано праздновать Победу в Отечественной войне 1812 года. Сегодня исполняется 211-я годовщина Празднования этого Великого Подвига Русского Народа, спасшего свою культуру от нашествия иноземцев «двунадесяти языков» из Европы. Поздравляем всех!

         Государь в тот день возвестил грандиозную, невиданную победу, ведь собранные Наполеоном «почти со всех Европейских держав страшные силы» были не просто разбиты и рассеяны, но устлали русскую землю «трупами, пушками, обозами».

  «Баталия 26 числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать»,      – писал Кутузов в своих воспоминаниях.

         Сражение под Бородино стало самым кровопролитным в военной истории того времени. По приблизительным оценкам, русская армия потеряла в нем до 50 тысяч человек, а французы – более 35 тысяч человек: то есть примерно треть состава армии с каждой стороны. Кроме того, сражение повлекло и большие потери в командном составе: в русской армии были убиты и смертельно ранены четверо, а ранены и контужены 23 генерала. А в «Великой армии» французов убиты 12 генералов, кроме того, были ранены один маршал и 38 генералов. Отсюда и другое название Бородинского сражения – «Битва генералов»

         Николай Теплов - командир Ширванского полка 24 пехотной дивизии, кавалер ордена святой Анны и Георгиевского креста. После ранений он проходил лечение в Перми и здесь умер. На сегодняшний день это единственный памятник на территории Перми, посвященный тем, кто воевал с врагом 210 лет назад. Саркофаг был установлен в 1829 году по проекту архитектора Ивана Свиязева.

(День Бородинского сражения русской армии под командованием М.И. Кутузова с французской армией Наполеона Бонапарта — День воинской славы. Он учрежден 13 марта 1995 года Федеральным законом № 32-ФЗ («О днях воинской славы и памятных датах России»).


         ГЛАВНОЙ темой и лейтмотивом манифеста была, как видим, благодарность дарующему победы Богу. Подчеркнул император и значение подвига всей России: «Казалось, с пролитием крови ее умножался в ней дух мужества, с пожарами градов ее воспалялась любовь к Отечеству, с разрушением и поруганием храмов Божиих утверждалась в ней вера».

         При этом самодержец «не отнял» «достойной славы ни у Главнокомандующего над войсками Нашими знаменитого полководца, принесшего бессмертные Отечеству заслуги; ни у других искусных и мужественных вождей и военачальников, ознаменовавших себя рвением и усердием; ни вообще у сего храброго Нашего воинства», сумевшего совершить то, что «превыше сил человеческих».

         Впоследствии все это забылось. Прошло совсем немного времени, еще в строю находились ветераны тех сражений, а разгром Наполеона даже в России принялись объяснять случайностями, стечением обстоятельств. Подобные рассуждения отразились и в строчках Пушкина: «Кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог?»

«Вопросы» были закономерны: российское общество продолжало жить в «общемировом» информационном пространстве, потому-то и впитывало, как губка, пропагандистские фейки о «грозе двенадцатого года».

Миф о лютой зиме, Генерале Морозе, стал настолько живучим, что утвердился не только в зарубежной традиции, но и на картинах русских живописцев, в национальной литературе, отечественном кино. А сюжет о том, как нерешительный сибарит Кутузов избегал сражений, сооружая для ухода неприятеля из России «золотой мост», внедрился в труды историков, включая академика Тарле, считавшего, что таланты нашего фельдмаршала со способностями Наполеона ни в какое сравнение не идут.

Авторы таких версий известны. Одну породил сам Бонапарт, списавший собственные фиаско на проказы зимы. Кутузова оклеветал британский комиссар при русской армии Роберт Вильсон, который специализировался как раз на информационной войне. Насочинявший в свое время лживых антифранцузских сенсаций (якобы Наполеон в Египте отравил своих солдат в госпиталях, поголовно истреблял пленных) британец стал автором известнейших фейков о России: как она жаждала захватить Константинополь, угрожала владениям англичан в Индии. Эти домыслы пошли в ход позже, когда Лондон открыто развернул непримиримое соперничество с нашей страной.

Для Михаила Илларионовича Вильсон был старым знакомым, но вовсе не другом, служил комиссаром и советником в турецких войсках Ахмеда-паши, которые Кутузов разгромил на Дунае, всячески мешал заключению Бухарестского мира перед нашествием Наполеона, а потом из османской армии был переведен в русскую. Задергал нашего главнокомандующего требованиями решающих битв, а царя завалил жалобами на пассивность полководца. Однако последний был не только военачальником, но и опытным дипломатом и прекрасно понимал, чего добивалась Великобритания — победить французов при максимальном ослаблении России («кровью последнего русского солдата»). На уловки Вильсона Михаил Илларионович не поддался, пояснив ему вполне откровенно: «Мы никогда, голубчик мой, с тобой не согласимся. Ты думаешь только о пользе Англии, а по мне, если этот остров сегодня пойдет на дно моря, я не охну».

Бородинское сражение едва успевший принять командование Кутузов дал вынужденно, при невыгодном соотношении сил, на отнюдь не лучшей позиции. Но при этом готовил врагу сюрпризы: вычислив, что главный удар французов обрушится на левый фланг, скрытно расположил в лесу корпус Тучкова 1-го, поставил засадные полки перпендикулярно основной позиции, чтобы пошедшего в атаку неприятеля ударить с фланга. К сожалению, этот замысел сорвал начальник штаба Беннигсен, который обнаружил в лесу «неправильно» стоявший корпус и передвинул его, развернув в общую линию.

Второй сюрприз Кутузова — оставление в резерве почти половины артиллерии — сработал. В жесточайшей драке французы захватили Утицкий курган, Багратионовы флеши, батарею Раевского. Наши изрядно потрепанные полки отошли на запасные позиции, а оставленные русскими укрепления подверглись такой бомбардировке, что врагу пришлось их бросить. Кутузов сумел свести Бородинскую битву к «ничьей», а главное, не позволил Наполеону смять и уничтожить русскую армию.

Огромные потери в отсутствие подкреплений вновь вынудили наши войска отступить, даже сдать Москву, и тем не менее решения старого полководца привели к тому, что Бонапарт на две недели вообще потерял русских ратников из виду. Конница Мюрата гналась за ними до Коломны, а они находились совсем в другом месте, на Калужском направлении. Первопрестольную тем временем окружали перекрывшие дороги партизанские отряды.

Попытки французов начать переговоры о мире оказались тщетны. Александр I, объявивший еще в первые дни войны: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем», — стал всенародным знаменем борьбы. Кутузов же в ответ на уговоры французского посла Лористона (тот говорил о том, что пролито уже слишком много крови и пора, мол, заканчивать войну) развел руками: «Завершать? Мы ее только начинаем. И Наполеон скоро убедится в этом».

Убедился. Покинул Москву 7 (19) октября, выводя все еще мощную 110-тысячную армию. Под Малоярославцем его вынудили свернуть на опустошенную Старую Смоленскую дорогу. А далее посыпались удары: у Колоцкого монастыря, под Вязьмой, у Духовщины, на реке Вопи, в Ляхове... Если откроем книги воспоминаний Дениса Давыдова, Коленкура и других очевидцев тех событий, то убедимся, что они в один голос свидетельствовали о солнечной, совсем не морозной осени: «От Малого Ярославца до Вязьмы время было очень теплое»; «От Вязьмы до Смоленска были приморозки, около Ельни выпал первый снег, но очень малый». «От Смоленска до Борисова холод был сильнее, но сносный, мы ночевали на поле без крыш». Как видим, не Генерал Мороз бил оккупантов.

Из многочисленных описаний Отечественной войны фактически выпала одна из решающих битв, которую с какой-то стати свели к обычным арьергардным боям. В Смоленске боеспособных солдат у Наполеона оставалось 40–50 тысяч, а русскую армию он опять «потерял», отчего-то уверившись, что та понесла большие потери и далеко отстала. Кутузов вел свои полки по параллельным дорогам, находясь в 8–10 километрах от французов. Он вновь подловил Бонапарта на грубом просчете, выдвинул войска 3 (15) ноября к Старой Смоленской под Красным и стал крушить разделившиеся корпуса (те поочередно уходили на ночевки в ближние населенные пункты).

Наполеон находился в расположении двадцатитысячного контингента Старой и Молодой гвардии. Гвардейцы ощетинились штыками и в виде живой, подвижной крепости совершили прорыв, потеряв 2 тысячи человек и 11 орудий. Остановившись в Красном, стали ждать своих.

Русские последовательно разгромили корпуса Богарне, Даву и стали поджидать шедшие из Смоленска полки Нея. Наполеон решил выручать своих, расчистить им путь встречными ударами, для чего вывел сберегаемые всю войну корпуса гвардии, собрал прочие оставшиеся у него войска. Предводитель французов вышел впереди строя со шляпой в руке и прокричал: «Довольно уже я был императором, пора снова быть генералом». Его солдаты двинули вперед браво, уверенно, как на параде, однако за взгорками и перелесками увидели: «русские батальоны и батареи закрывали горизонты». Наша артиллерия ударила шквальным огнем.

На ключевую позицию, в деревню Уварово на холме, Бонапарт бросил целый корпус Молодой гвардии. Стоявшим там двум батальонам защитников Кутузов приказал боя не принимать, отступить, но, когда туда ворвались французы, по ним шарахнули сотни орудий. Элитные войска Наполеона понесли огромные потери, после чего сам он под прикрытием заслона в Красном попросту сбежал.

Интервенты потеряли здесь 33 тысячи человек и 228 орудий — цифры, вполне сопоставимые с уроном, причиненным Бородинской битвой. Наши потери на сей раз составили лишь 2 тысячи убитых и раненых. Здесь уже не Наполеон, а Кутузов принудил противника дать сражение, в котором, кстати, оба командовали лично. Русский фельдмаршал навязал врагу такие условия, какие создал сам, и разгромил «непобедимого» полководца в пух и прах.

В ноябре на Березине у Наполеона имелось 40–50 тысяч готовых к бою штыков и сабель. Любители истории обычно не принимают во внимание, что это была уже другая, воссозданная армия: в Орше к Бонапарту подошли корпуса Удино, Сен-Сира и Виктора из стоявшей под Полоцком фланговой группировки, примкнула также польская дивизия Домбровского, осаждавшая Бобруйскую крепость. Из 110 тысяч покинувших Москву французов осталось тысяч 10 — вот каким на поверку оказался «золотой мост» Кутузова! Что же касается Генерала Мороза, то и Березина к моменту сражения еще не замерзла…

После побоища на ее берегу похоронили только что воссозданную армию. Наполеон сумел выскользнуть с 9 тысячами боеспособных солдат, и тут уж его давним врагам англичанам следовало пенять на себя. Они вовсю интриговали против Кутузова, стремясь заменить его своим другом Беннигсеном. Тут не получилось, однако при объединении 3-й и Дунайской армий пожелания британцев, в сущности, исполнились: командующим стал совершенно не способный воевать на суше англофил адмирал Павел Чичагов, а не талантливый генерал Александр Тормасов. Александр Петрович не распылил бы силы, не вывел бы на Березину лишь половину из имевшихся войск, не клюнул бы на элементарный обман с демонстрацией ложной переправы...

Ну а после этого сражения действительно повалил снег, ударили морозы, добивая уцелевших захватчиков. Наши воины собирали обмороженных пленных, входили без особых проблем в города, которые уже некому было оборонять. На берегу Немана, под Ковно, дал бой только маршал Ней, сумевший собрать 1600 солдат. Казаки Платова обошли их по льду и всех перебили (спаслись двое — генерал Жерар и раненый Ней), из-за чего окончание Отечественной войны нередко датируют днем 2 (14) декабря.

Может показаться, что победный манифест русский царь специально подгадал к великому православному празднику. На самом же деле Александр I помнил свое обещание не влагать в ножны оружия, покуда на российской земле остается хоть один вражеский солдат. В Прибалтике задержался корпус Макдональда (в основном из пруссаков), и лишь тогда, когда главная армия Наполеона оказалась в пух и прах разбита, а русские готовы были вот-вот окружить оставшуюся на западе страны группировку, последняя сняла осаду и покатилась в Пруссию. Потому-то и получилось так, что император сдержал слово о полном очищении России именно на Рождество.

Победа, кто бы что ни говорил, была отнюдь не случайной, этот триумф наши предки полностью заслужили. Абсолютно оправданна и выраженная в манифесте благодарность Господу, Чье заступничество неоспоримо. Особенно явственно оно просматривается в судьбе Кутузова. В молодости тот получил два смертельных сквозных ранения в голову (пулями калибра 18 миллиметров!), тогда же прозвучали слова изумленных врачей: «Видимо, судьба хранит его для чего-то великого». После того как великий полководец исполнил свою миссию, спасителя страны сразила обыкновенная простуда. Михаила Илларионовича не стало, когда прогромыхал небесный салют первой весенней грозы 1813 года.

В 1801-м, будучи губернатором Санкт-Петербурга, он начинал строить величественный Казанский собор, который освятили и открыли буквально перед войной. В августе 1812-го из этого храма отстоявший на коленях молебен у чудотворного списка Казанской иконы Божией Матери Кутузов уезжал на фронт. Выходя из святилища, поклонился народу: «Молитесь обо мне, меня посылают на великое дело», — а провожавшие его люди взывали: «Отец наш! Останови лютого ворога, низложи змия!» В Казанский собор (точнее, в его гробницу) славный полководец вернулся весной 1813-го, будто с победным отчетом.

Знаменательные, связанные с этой удивительной фигурой совпадения случались и прежде, и впоследствии. В XVIII–XIX столетиях наши войска под командованием Кутузова преодолевали вражескую оборону по Висле и Одеру, брали Кенигсберг, Варшаву, Берлин, доходили до Эльбы. До тех же рубежей в 1945-м дойдет Красная армия. Берлинский Рейхстаг будут защищать остатки разбитой французской дивизии СС «Шарлемань», а Знамя Победы над ним водрузят бойцы 150-й стрелковой ордена Кутузова II степени Идрицкой дивизии.

Своим указом от 30 августа 1814-го Александр I повелел отмечать 25 декабря благодарственное празднество под названием «Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа и воспоминание избавления церкви и Державы Российския от нашествия галлов и с ними двадесяти язык».

Тот День Победы отмечался у нас до 1917-го. Святочные и рождественские действа сочетались с торжественными заседаниями, парадами и другими мероприятиями в честь подвига 1812 года. Рождественские церковные службы дополнялись особым молебном, который православные служили на коленях: спасая Родину от полчищ Наполеона, полегло 300 тысяч русских воинов. По тем временам потери были невиданными.

В рождественском манифесте государь призывал смиренно склониться перед Господом, предостерегал от гордыни и зазнайства — тех самых свойств, которые возбудили и погубили врагов России, чьи «тела в несметном количестве валяются пищею псам и воронам».

Высочайший Манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского»

Объявляем всенародно. Бог и весь свет тому свидетель, с какими желаниями и силами неприятель вступил в любезное Наше Отечество. Ничто не могло отвратить злых и упорных его намерений. Твердо надеющийся на свои собственные и собранные им против Нас почти со всех Европейских держав страшные силы, и подвигаемый алчностью завоевания и жаждою крови, спешил он ворваться в самую грудь Великой Нашей Империи, дабы излить на нее все ужасы и бедствия не случайно порожденной, но издавна уготованной им, всеопустошительной войны.

Предузнавая по известному из опытов беспредельному властолюбию и наглости предприятий его, приготовляемую от него Нам горькую чашу зол, и видя уже его с неукротимою яростью вступавшего в Наши пределы, принуждены Мы были с болезненным и сокрушенным сердцем, призвав на помощь Бога, обнажить меч свой, и обещать Царству Нашему, что Мы не упустим оной во влагалище, доколе хотя един из неприятелей оставаться будет вооружен в земле нашей. Мы сие обещание положили твердо в сердце Своем, надеясь на крепкую доблесть Богом вверенного Нам народа, в чем и не обманулись.

Какой пример храбрости, мужества, благочестия, терпения и твердости показала Россия! Вломившийся в грудь её враг всеми неслыханными средствами лютостей и неистовств не мог достигнуть до того, чтобы она хотя единожды о нанесенных ей от него глубоких ранах вздохнула. Казалось с пролитием крови её умножался в ней дух мужества, с пожарами градов её воспалялась любовь к отечеству, с разрушением и поруганием храмов Божиих утверждалась в ней вера и возникало непримиримое мщение. Войско, Вельможи, Дворянство, Духовенство, купечество, народ, словом, все Государственные чины и состояния, не щадя имуществ своих, ни жизни, составили единую душу, душу вместе мужественную и благочестивую, только же пылающую любовь к отечеству, только любовью к Богу.

От сего всеобщего согласия и усердия вскоре произошли следствия, едва ли имоверные, едва ли слыханные. Да представят себе собрание с двадцати царств и народов, под единое знамя соединенные, с какими властолюбивый, надменный победами, свирепый неприятель вошел в Нашу землю. Полмиллиона пеших и конных воинов и около полторы тысячи пушек следовали за ним. С сим только огромным ополчением проницает он в самую средину России, распространяется, и начинает повсюду разливать огонь и опустошение.

Но едва проходит шесть месяцев от вступления его в Наши пределы и где он? Здесь прилично сказать слова священного Песнопевца: «я видел нечестивого превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские; и прошел я мимо, и вот его уже не стало, и искал я места его, и не нашел». По истине сие высокое изречение совершилось во всей силе смысла своего над гордым и нечестивым Нашим неприятелем. Где войска его, подобные туче нагнанных ветрами черных облаков? Рассыпались, как дождь. Великая часть их, напоив кровью землю, лежит, покрывая пространство Московских, Калужских, Смоленских, Белорусских и Литовских полей. Другая великая часть в разных и частых битвах взята со многими Военачальниками и Полководцами в плен, и таким образом, что после многократных и сильных поражений, напоследок целые полки их, прибегая к великодушию победителей, оружие свое пред ними преклоняли. Остальная, столь же великая часть, в стремительном бегстве своем гонимая победоносными Нашими войсками, и встречаемая морозами и голодом, устлала путь от самой Москвы до приделов России, трупами, пушками, обозами, снарядами, так что оставшаяся от всей их многочисленной силы самомалейшая, ничтожная часть изнуренных и безоружных воинов, едва ли полумертвая может придти в страну свою, дабы к вечному ужасу и трепету единоземцев своих возвестить им, коль страшная казнь постигает дерзающих с бранными намерениями вступать в недра могущественной России.

Ныне с сердечною радостью и горечью к Богу благодарность объявляем Мы любезным Нашим верноподданным, что событие превзошло даже и самую надежду Нашу, и что объявленное Нами, при открытии войны сей, выше меры исполнилось: уже нет ни единого врага на лице земли Нашей; или лучше сказать, все они здесь остались, но как? Мертвые, раненые и пленные. Сам гордый повелитель и предводитель их едва с главнейшими чиновниками своими отселе ускакать мог, растеряв все свое воинство и все привезенные с собою пушки, которые более тысячи, не считая зарытых и потопленных им, отбиты у него, и находятся в руках Наших.

Зрелище погибели войск его невероятно! Едва можно собственным глазам своим поверить. Кто мог сие сделать? Не отнимая достойной славы ни у Главнокомандующего над войсками Нашими знаменитого полководца, принесшего бессмертные Отечеству заслуги; ни у других искусных и мужественных вождей и военачальников, ознаменовавших себя рвением и усердием; ни вообще у сего храброго Нашего воинства, можем сказать, что содеянное ими есть превыше сил человеческих.

Итак, да познаем в великом деле сем промысел Божий. Повергнемся пред Святым его Престолом, и видя ясно руку его, покаравшую гордость и злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших, научимся из сего великого и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли исполнителями, не похожими на сих отпадших от веры осквернителей храмов Божиих, врагов наших, которых тела в несметном количестве валяются пищею псам и воронам!

Велик Господь наш Бог в милостях и во гневе своем! Пойдем благостью дел и чистотою чувств и помышлений наших, единственным ведущим к нему путем, в храм святости Его, и там, увенчанные от руки Его славою, возблагодарим за излитые на нас щедроты, и припадем к Нему с теплыми молитвами, да продлит милость Свою над нами, и прекратит брани и битвы, ниспошлет к нам, побед победу, желанный мир и тишину.

«АЛЕКСАНДР»

25 декабря 1812 года.

Приводится в переложении на современный русский язык по Полному собранию Законов Российской Империи (CПб.,1830, т.32. 25295. Стр.486-487). Готовил Манифест Александр Семёнович Шишков - адмирал, создатель русского корнеслова, Член Государственного Совета, Министр просвещения, глава Православно-патриотического общества, препятствовавшего разрушительной тайной работоте масонов в России.

"Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвою."
Наполеон

"Баталия, 26-го числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны."
Кутузов

Знаменитое сражение окончилось 26-го августа (старого стиля) к шести часам вечера, отдельные стычки и перестрелки продолжались до темна. На небольшом, менее восьми километров по фронту, пространстве осталось почти сто тысяч убитых и раненых людей, свыше двадцати тысяч конских трупов.

За рассуждениями о стратегии, политике и тактике исследователи и историки как-то забывают об этой адской картине. Пожар Москвы, великое отступление и поход в Европу заслоняют от них поле битвы, на котором остались десятки тысяч не захороненных тел, и тысячи раненых, которых просто забыли или не нашли в этой кровавой свалке.

Великое сражение было дано вопреки планам и Кутузова и Наполеона, с многочисленными ошибками обеих сторон ("Советская военная энциклопедия", том 2, М., 1933 г.). Наполеон, словно забыв про своё искусство, гнал французские дивизии в лоб русской армии, в сомкнутых рядах под жерла русских пушек.

Дивизия генерала Компана, лучшая дивизия из корпуса маршала Нея, атаковавшая русские укрепления («Багратионовы флеши»), была буквально сметена огнем русской артиллерии. Конь французского маршала был убит под ним, сам он контужен. Французские гренадеры со штыками на перевес, под градом картечи, шли в атаку, молча, без стрельбы. Восхищенный их храбростью командующий левым флангом русской армии грузинский князь Багратион закричал: "Браво! Браво!". Через несколько мгновений он был смертельно ранен осколком ядра.

Французские гренадеры умирали с именем императора на устах, а рядом саксонский кирасир клялся над трупом убитого брата отмстить Бонапарту, бросившему их в эту кровавую бойню.

Русские солдаты бросались в яростные штыковые контр-атаки. Но не меньшую храбрость выказали и те, кому не довелось даже принять участия в сражении. Резервные полки из-за ошибок русского командования были сосредоточены слишком близко от линии фронта. В течение целого дня солдаты и офицеры умирали от разрывов французских ядер, стояли или сидели под смертельным огнем, не оставляя без приказа гибельные позиции.
Ведь именно так погиб Андрей Болконский. Помните? Вымышленный герой, но в описании обстоятельств его смертельного ранения и всей Бородинской битвы Лев Толстой (бывший артиллерийский офицер) был предельно точен, как штабист над картой сражения. Не случайно первая в России "Военная энциклопедия" (том V, СПб., 1911 г.) поместила роман Толстого "Война и мир" в списке научно-исторических и военно-исследовательских работ, посвященных Бородинской битве.

За ошибки генералы обеих армий платили кровью, своих солдат и своей собственной. Русская армия потеряла убитыми и смертельно ранеными 22 генерала, французская - 49. Цифры потерь среди рядового состава во многих источниках разнятся. В день сражения русская армия потеряла около 40-44 тысяч человек убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. Французская армия потеряла 35-40 тысяч. Всего же за три дня, с 24 по 26 августа, включая бой за Шевардинский редут, французы потеряли более 50 тысяч, русские - 58 тысяч человек.
"Еще никогда мы не теряли в одном сражении столько генералов и офицеров, - отмечал маркиз Коленкур, - Успех оспаривался с таким упорством и огонь был такой убийственный, что генералы, как и офицеры, должны были платить своей жизнью, чтобы обеспечить исход атак."

С наступлением темноты обессиленные армии прекратили боевые действия. Французы остались почти без пищи и даже без воды - окружающие ручьи и речки были завалены трупами и замутнены кровью. Расположились среди мертвецов и умирающих, которым в ту ночь никто не оказывал помощи. Выжившие были страшно изнурены. Огонь разрешили зажечь только в полночь. Лагерь завоевателей погрузился в тягостную тишину.

Русские войска, понесшие такие же страшные потери, не имели возможности думать об отдыхе. "В течение ночи, - отметил в своем дневнике надменный граф де-Сегюр, французский генерал, - русские давали о себе знать назойливыми криками". "Во всю ночь с 26-го на 27-е число, - вторит ему участник сражения Николай Муравьев, - слышался по нашему войску неумолкаемый крик. Иные полки почти совсем исчезли, и солдаты собирались с разных сторон." Раненые уже не могли кричать, кричали живые, тщетно отыскивая в темноте расположения своих уничтоженных полков.

Вся Можайская дорога была покрыта ранеными и умершими от ран. Даже безногие и безрукие не оставляли своего оружия. Ночь после битвы выдалась холодной, раненые, разбредаясь по окрестностям, зарывались от стужи в солому и там умирали. Повозка генерала Ивана Васильчикова в темноте на обочине дороги проехала по соломенной куче, в которой укрывались раненые. Несколько человек задавило насмерть. Накануне генерал Васильчиков, защищая со своей дивизией батарею Раевского, потерял под собой убитыми шесть лошадей и сам был тяжело ранен.

Обессиленных раненых давила и отступавшая артиллерия. "В памяти моей осталось впечатление, - вспоминал Н.Муравьев, - виденного мною в канаве солдата, у которого лежавшая на краю дороги голова была раздавлена с размазанным по дороге мозгом. Мертвым ли он уже был, или еще живым, когда по черепу его переехало колесо батарейного орудия, того я не был свидетелем."

Лекарей не хватало. Помните, как у Толстого: "На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью." Некоторые из врачей, обессиленные огромным потоком раненых в течении дня, к ночи уехали в Можайск, и большая часть раненых осталась без медицинской помощи. Не хватало и подвод. Накануне сражения собрали огромный обоз, но его не хватило и на десятую часть раненых. Те из них, кто мог передвигаться, шли пешком к Москве.

На другой день после битвы, рано утром, во французском лагере вдруг поднялась тревога, докатившаяся даже до палатки Бонапарта. Старая гвардия императора схватилась за оружие, что после победы казалось позором. Окружение французского императора еще считало прошедшую битву победой. Неизвестно по какой причине возникшая тревога улеглась сама собой, и когда рассвело, французы с удивлением увидели, что русской армии нет, она ушла. Впереди простиралось поле, заваленное трупами. И чем дольше завоеватели разглядывали этот страшный пейзаж, тем дальше ускользала от них победа, казавшаяся еще ночью такой бесспорной.

До полудня то, что еще называлось Великой армией, оставалось в бездействии. Французские генералы впервые с тревогой заметили, что армии как бы и нет. Остались императорские гвардейцы и немногочисленные солдаты и офицеры, охранявшие полковые знамена. Остальные разбрелись по полю битвы и окрестным деревням, большинство - в поисках пропитания и трофеев, меньшая часть - для помощи раненым товарищам.

Раненых было свыше двадцати тысяч. Лейб-хирург французской армии Ларрэ собрал фельдшеров со всех полков, подоспели походные лазареты, но всего этого оказалось недостаточно. Позднее Ларрэ жаловался, что ему не было выделено в помощь ни одного отряда. Раненых переносили в Колотский монастырь в миле от поля боя и в уцелевшие поблизости дома. Мест на всех не хватало.

В полдень император Франции выехал для осмотра поля битвы. Привыкшие к ужасам войны короли, маршалы и генералы из наполеоновской свиты были потрясены, не меньший шок испытывали и простые солдаты и офицеры:

"Еще ни разу место сражения не являло собой такого ужасного зрелища."

"Никогда еще земля не была в такой мере усеяна трупами."

"Решительно, ни на одном поле сражения я не видел до сих пор такого ужасного зрелища."


Эти строки из мемуаров графа де-Сегюра, генерала Коленкура и младшего офицера Ложье почти одними словами передают ужас несостоявшихся победителей.

Погода, накануне, во время битвы такая хорошая, теперь испортилась. День был пасмурным, шел дождь, холодный порывистый ветер трепал плащ императора. При виде Наполеона среди солдат, бродивших по полю среди трупов, раздалось несколько вымученных возгласов приветствия. Обычного энтузиазма при появлении любимого полководца уже не было. Солдаты сомневались в победе.

"Французские солдаты не ошибались на этот счет, - вспоминал де-Сегюр, - они были поражены таким большим количеством убитых и раненых и таким незначительным числом пленных, которых было менее восьми сот! Обыкновенно по числу этих последних и определялся успех. Убитые говорили скорее о храбрости побежденных, чем о нашей победе. Если уцелевший неприятель отступал в таком блестящем порядке, гордым и не теряющим мужества, что значило для нас приобретение какого-то поля битвы?"

Всю прошедшую ночь и утро император, пытаясь уверить себя в победе, требовал уточнить количество русских пленных. Их оказалось менее восьмисот. Отступившая русская армия увела с собой около тысячи пленных французов. Обычно, после наполеоновских побед количество пленных превышало число убитых и раненых. Теперь победы не было, и Бонапарт видел это своими глазами.

На бородинском поле окружению императора приходилось передвигаться прямо по трупам. Чей-то конь наступил на раненого и тот страшно закричал. Наполеон вышел из себя и разразился грязными ругательствами. Облегчив свою душу сквернословием, он приказал оторопевшей свите позаботиться о раненом. Кто-то, желая его успокоить, заметил, что это, всего на всего, лишь русский. Наполеон возбужденно возразил: "После победы нет неприятелей, - остаются лишь люди!" Адъютанты императора разбрелись вокруг, пытаясь оказать помощь бесчисленным раненым, чьи крики и стоны раздавались со всех сторон.

Больше всего раненых находили на дне оврагов, куда они сползлись накануне, спасаясь от огня и конских копыт. Других с трудом извлекали из куч мертвецов, в задубевшей от крови одежде. Страшное впечатление производили русские трехгранные штыки, изогнутые в телах людей и лошадей. Возле укреплений, на Багратионовых флешах и редуте Раевского, земля была взрыта артиллерийскими снарядами и перемешана с разорванными частями человеческих тел.

"Трудно представить себе что-нибудь ужаснее внутренних частей главного редута, - вспоминал Цезарь Ложье, - Кажется, что целые взводы были разом скошены на своей позиции и покрыты землей, взрытой бесчисленными ядрами. Тут же лежат канониры, изрубленные кирасирами около своих орудий; погибшая тут почти целиком дивизия Лихачева, кажется, и мертвая охраняет свой редут."

Наполеон приказал переворачивать трупы офицеров, чтобы определить, чем они убиты. Почти все тела были изранены картечью. Перед редутом император увидел чуть более полусотни своих солдат с четырьмя офицерами, стоявших в боевом порядке. Император, удивленный тем, что эта часть оставалась здесь, когда все другие уже давно ушли, спросил седого офицера, командовавшего ею, зачем они здесь.
Мне приказано здесь оставаться, - ответил он.
Присоединяйтесь к вашему полку, - сказал ему Наполеон.
Он здесь, - устало ответил офицер, указывая на валы и рвы редута.
Наполеон, не понимая, чего он хочет этим сказать, повторил:
- Я спрашиваю, где ваш полк?! Присоединитесь к нему!
- Он здесь, - ответил офицер, снова указывая туда же, как бы раздосадованный тем, что император не понимает его.
Молодой офицер, стоявший рядом, тогда объяснил императору, что их полк, которому удалось взять редут только после второй атаки, почти полностью, вместе со своим полковником, был уничтожен контратаковавшими русским, и теперь лежит вокруг редута, на укреплениях редута и внутри редута.

Но более всего свиту французского императора поразил один тяжелораненый, превращенный разорвавшимся ядром в обрубок. У него сохранилось лишь туловище и одна рука, но он был как будто даже весел и, только, жаловался на боль в недостающих частях тела. "Это часто встречается у калек и служит как бы новым доказательством того, что душа есть нечто цельное и что лишь ей одной свойственны чувства, а никак не телу, которое не может ни чувствовать, ни думать", - глубокомысленно рассудил граф де-Сегюр, придворный дипломат.

Христиан Вильгельм Фабер дю Фор — вюртембергский генерал-майор, художник-любитель. В 1812 году служил в 25-й пехотной дивизии Великой армии Наполеона. Создал серию рисунков о походе в Россию. В эпоху до фотографии и кино его рисунки позволяют хотя бы чуть-чуть представить ту войну реально, не сквозь призму костюмированных оперетт…

Французов поражало мужество и спокойствие русских раненых. Искалеченные люди выправляли перебитые ноги, подвязывая к ним ветки деревьев, и опираясь на костыли из таких же ломаных веток, добирались до ближайших деревень. "Может быть, будучи далеко от своих, - вспоминает тот же граф де-Сегюр, - они не рассчитывали на наше сострадание, но достоверно то, что они тверже переносили боль, чем французы, не потому что были мужественнее французов, а потому что русские вообще менее чувствительны телом и душой, что вызывается низким уровнем цивилизации, а также суровым климатом, закаляющим их организм".

Рассуждения об уровне цивилизации пусть останутся на совести французского графа, пытавшегося таким образом оправдать свой страх перед страной, которую он явился завоевывать.

Удивление французов, находившихся на поле боя, вызвал русский солдат, совсем еще юноша, который лежа среди трупов, вдруг поднял голову, протер глаза, как будто со сна, медленно поднялся, изумленно оглянулся вокруг и медленно пошел в сторону ближайшего леса. Французские солдаты, морально и физически обессиленные вчерашней битвой, не пытались даже остановить своего противника, и ограничились рассуждениями на тему - спал ли этот русский, страшно измотанный битвой, или был контужен в сражении и пролежал всю ночь без сознания.

По полю среди трупов бродили также и мародеры, шарившие по карманам убитых в поисках денег и иных ценностей. Об этом вспоминал французский военный врач Генрих Роос, из свиты маршала Мюрата: "Мы построились против дороги и леса, куда накануне вечером отступили русские. Это было то самое место, где артиллерия действовала так ужасно, что трупы лежали прямо рядами: Тем временем солдаты ходили и обшаривали мертвых. Их недовольство найденным вызывало в нас смех, до того забавно было выражение их лиц, когда они находили медные монеты."

Солдаты смеются среди трупов. Ничего удивительного - они вдруг поняли, что выжили в этой страшной битве. Как вспоминал участник сражения Ложье: "Они смотрят друг на друга, как будто изумляясь, что еще живы. Незнакомые начинают разговаривать, каждому хочется рассказать, что с ним случилось за этот день."

…Не задерживаясь на том страшном месте, французская армия двинулась вслед отступавшей русской армии, на Москву. Оставив позади Бородинское поле с десятками тысяч убитых и тысячами забытых и брошенных раненых.

Русский полковник Лейб-гвардии Финляндского полка из прибалтийских немцев Фон Менгден раненым попал в плен к французам уже после занятия ими Москвы. Вместе с другими пленными его гнали в Смоленск через Бородинское поле. Спустя 18 дней после сражения трупы убирали только волки, лакомившиеся человеческим мясом. Оставшиеся к тому времени в живых раненые питались сухарями, которые они отыскивали в ранцах убитых. В деревне Горки полковник увидел трех раненых русских солдат, которые сидели рядом, прислонившись к стене  чудом уцелевшей избы. Двое уже умерли, третий еще жил. Над полем битвы стоял непереносимый смрад разлагавшейся человеческой плоти.

Прошло чуть более месяца, и оставив сожженную Москву, вынужденная отступать по старой смоленской дороге французская армия вновь вернулась на Бородинское поле.

"Миновав Колочь, - вспоминал де-Сегюр, - все угрюмо продвигались вперед, как вдруг многие из нас, подняв глаза, закричали: Перед нами расстилалась утоптанная, опустошенная, разоренная почва; все деревья были срублены на несколько футов от земли; далее - виднелись холмы со сбитыми верхушками, - самый высокий из них казался самым изуродованным. Мы находились словно на погасшем и разбросанном вулкане. Земля вокруг нас была покрыта обломками касок, кирас и оружия, сломанными барабанами, обрывками военных мундиров и знамен, обагренных кровью".

Растоптанные в день кровавой битвы хлеба успели взойти, их некому было убирать. 8-й французский корпус, специально оставленный Наполеоном на поле битвы, чтобы подобрать раненых и похоронить убитых, так и не успел закончить свою скорбную миссию. Ранние холода не давали разлагаться множеству неубранных трупов людей и лошадей.

"На этой всеми покинутой почве, - продолжает де-Сегюр, - валялось около тридцати тысяч наполовину обглоданных трупов. Над всем этим возвышалось несколько скелетов, застрявших на одном из обвалившихся холмов. Казалось, что сама смерть утвердила здесь свое царство. Император проехал быстро. Никто из нас не остановился: холод, голод и неприятель гнали нас вперед."

В отступавшей армии с ужасом передавали слухи, что не все лежавшие на этом поле были мертвы. Солдаты одной из частей, продвигаясь мимо этого зловещего места, вдруг услышали стоны. Раненый русский солдат был еще жив. Во время битвы ему оторвало обе ноги, он очутился в овраге среди убитых, и был забыт там. От холода он укрывался в трупе лошади, внутренности которой были вырваны разорвавшейся гранатой. Он утолял жажду и промывал свои раны мутной водой, скопившейся в лужах на дне оврага. Питался подгнившим мясом убитых товарищей.

"Дальше, - вспоминал граф де-Сегюр, - мы снова увидели большой Колоцкий монастырь, обращенный в госпиталь. Он представлял собой еще более ужасное зрелище, чем поле битвы. На Бородинском поле была смерть, но также и покой; там, по крайней мере борьба была окончена; в Колоцком монастыре она все еще продолжалась. Казалось, что тут смерть все еще преследует тех из своих жертв, которым удалось избегнуть ее на войне".

Раненые умирали от недостатка медицинской помощи. Распоряжение Наполеона об их заблаговременной эвакуации не выполнили. Сотни калек выползли на дороги, умоляя проходящую мимо армию спасти их. Французский император приказал, чтобы каждая из повозок бывшей великой армии, вне зависимости от ее назначения, подобрала по одному раненому. На этот раз приказ императора исполнили. Но едва войска снова тронулись в путь, как маркитанты стали сбрасывать этот ненужный "груз" в придорожные канавы. Среди выкинутых был даже раненый французский генерал. "От него мы узнали, - рассказывал де-Сегюр, - о совершенном преступлении. Вся колонна содрогнулась от ужаса, - который охватил также и Императора, ибо в то время страдания не были еще настолько сильными и настолько всеместными, чтобы заглушить жалость и сосредоточить лишь на самом себе все сочувствие".

Едва пройдя страшное Бородинское поле, свита французского императора увидела множество только что убитых русских солдат. Каждому методично разможжили голову прикладом, и окровавленный мозг был разбросан тут же. Французы знали, что впереди них шло около двух тысяч русских пленных под конвоем испанцев, португальцев и поляков. Коленкур не выдержал: "Так вот она - пресловутая цивилизация, которую мы несли в Россию!"
"Наполеон отвечал лишь мрачным безмолвием, - вспоминал де-Сегюр, - но на следующий день эти убийства прекратились. Наши ограничивались тем, что обрекали этих несчастных умирать с голоду за оградами, куда их загоняли словно скот."
Чем же это отличалось от гитлеровских концентрационных лагерей?

Армия захватчиков оставила Бородинское поле и навсегда исчезла в холоде русской зимы и огне партизанской войны.

После изгнания французов русская полиция пригнала крестьян, которые собирали останки и сжигали их на кострах. Тем не менее, вспыхнула эпидемия, и в близлежащих селениях умерло много жителей. В 1813 г. не кому было засевать Бородинское поле, ни одно зерно не было брошено в землю, но почва столь обильно удобренная кровью и человеческой плотью без всякой работы землепашцев дала богатый урожай хлеба…

7 сентября (26 августа – по старому стилю) 1812 года состоялось одно из самых известных сражений в российской историографии – Бородинская битва. Сражение в каком-то смысле парадоксальное: его итоги и в России, и во Франции считают победой.

И вот почему: обе стороны понесли огромные потери, но, несмотря на это, Кутузов не смог остановить наступление на Москву, а Наполеон не сумел разгромить русскую армию – более того, после Бородинского сражения ее моральных дух лишь окреп, и это стало прологом к дальнейшему триумфальному шествию русского войска на Париж.

Генеральное сражение Отечественной войны 1812 года состоялось неподалеку от Можайска – в 124 километрах от Москвы.

Принимая решение о сражении, русский главнокомандующий генерал от инфантерии светлейший князь М.И. Голенищев-Кутузов учитывал и требования Александра I, и настроения в армии, доселе лишь отступавшей и жаждавшей, наконец, дать бой неприятелю, но, главное, он понимал: отдать Москву французам без боя недопустимо.

Впрочем, стоит отметить, что стратегия постоянного отступления, которой придерживался в начале войны Барклай-де-Толли и за что он подвергался жесткой критике, принесла свои плоды: если изначально речь шла о 600-тысячном войске неприятеля, троекратно превосходящего силы русской армии, то до Бородино дошло 135-тысячное французское войско. Во-первых, французам нужно было оставаться и закрепляться на захваченных территориях, ну, а во-вторых, русские просторы, партизанская война и болезни, все же, несколько ослабили армию неприятеля. Таким образом, к моменту Бородинского сражения силы были почти равны: русская армия насчитывала в своем составе около 150 тысяч человек против уже упомянутых 135 тысяч в составе «Великой армии» Наполеона.

Для сражения нужно было выбрать подходящее место – поле, которое вместило бы огромное войско и позволило совершать маневры, а также обладало природными препятствиями. Кроме того, важно было расположить войска и укрепления так, чтобы перекрыть дороги, ведущие в Москву. Такое поле было найдено близ села Бородино, от которого сражение и получило свое название, хотя, впрочем, во французских источниках название битвы, опять-таки, другое: сражение называется Битвой на Москве-реке.

Накануне битвы вдоль линии русских войск была пронесена Смоленская икона Божией Матери. Французы провели разведку боем у села Бородино. Продолжалось возведение защитных сооружений.

Русская армия была выстроена тремя линиями с возможностью перегруппировки: первую составляли пехотные корпуса, вторую – кавалерия, а третью – резервные силы. По всему фронту, протяженностью 8 километров, была распределена артиллерия.

Первый удар был нанесен французской армией на рассвете, между 5 и 6 часами, 7 сентября 1812 года – он начался с артиллерийских залпов неприятеля и атакой на село Бородино. Французы оттеснили русские войска за реку Колоча и, вдохновленные успехом, ринулись на противоположный берег, переправиться на который им не позволили русские войска.

Как показали дальнейшие события, это был отвлекающий маневр: главные силы французы сосредоточили против Семеновских флешей. Атака началась ближе к 6 часам утра, параллельно неприятель обрушился и на батарею Раевского.

Наполеон, сознавая, что захват русской армии с флангов затруднен, решил разбить ее левое крыло, а после, нанеся удар по центру, выйти в тыл армии Кутузова, прижать ее к Москве-реке и уничтожить. Именно на участке от Семеновских флешей до высоты Курганная были сосредоточены основные силы врага.

Завязались перестрелки, в которых участвовали десятки орудий. Пушечная канонада заглушала все прочие звуки на поле сражения, а дым густой пеленой висел над полем битвы.

Около 12 часов началась восьмая атака флешей. Завязались ожесточенные рукопашные схватки. В ходе контратаки смертельное ранение получил генерал Багратион, командовавший 2-й Западной армией.

На левом фланге в центре билась тяжелая кавалерия. В конных схватках французы нигде не могли одержать верх, в то время как русские войска, ходившие в регулярные атаки, не отступили ни разу. «Великая армия» потеряла больше половины своей кавалерии в Бородинском сражении: впоследствии Наполеону так и не удастся ее восстановить.

Один из ключевых маневров сражения – это, вне всякого сомнения, рейд казаков Платова и кавалерии Уварова в тыл противника: переправившись через реку Колочу, они атаковали французский пехотный полк и итальянскую кавалерийскую бригаду генерала Орнано. По мнению историков, решение о рейде конницы Кутузов принял в критический момент сражения: этот маневр вызвал замешательство у противника и задержал решающую атаку, выиграв бесценное время для перегруппировки войск.

«Тем, кто находился в Бородинском сражении, конечно, памятна та минута, когда по всей линии неприятеля уменьшилось упорство атак, и нам… можно было свободней вздохнуть»,

— писал военный историк, генерал Михайловский-Данилевский

Эта диверсия породила у Наполеона сомнение в безопасности собственных тылов, и он так и не решился отправить в решающую атаку свою гвардию.

Последние столкновения произошли под вечер у Курганной высоты и Утицкого кургана, однако русские войска сумели удержать свои позиции. К шести вечера прямые атаки прекратились – не утихали только артиллерийские залпы, последние из которых прозвучали с заходом солнца.

«Баталия 26 числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать»,

– писал Кутузов в своих воспоминаниях.

Сражение под Бородино стало самым кровопролитным в военной истории того времени. По приблизительным оценкам, русская армия потеряла в нем до 50 тысяч человек, а французы – более 35 тысяч человек: то есть примерно треть состава армии с каждой стороны. Кроме того, сражение повлекло и большие потери в командном составе: в русской армии были убиты и смертельно ранены четверо, а ранены и контужены 23 генерала. А в «Великой армии» французов убиты 12 генералов, кроме того, были ранены один маршал и 38 генералов. Отсюда и другое название Бородинского сражения – «Битва генералов».

(исп м-лы СМИ; ж-л «Свой»; военно-исторический журнал и др.)

Над выпуском работали:
военкоры юнармейского медиацентра, отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова, «МС ДИНАСТИЯ»  МЦ МАОУ СОШ 135 :
Кирилл Ерохин начальник штаба отряда, капитан морского клуба, кавалер юбилейного знака «5 лет ЮНАРМИИ»;
 Даша Никонова, старпом, редактор э/газеты «Школьные Новости»;
Ответственный редактор выпуска:
Милана Путина  — юнармеец, военкор, гл. редактор клуба «Школьные Новости»;
Ярослав Якушин — военкор клуба э/газеты «Школьные Новости»; старпом гл. редактора клуба э/газеты «Школьные Новости»
Лев Нифонтов - старпом гл. редактора клуба э/газеты «Школьные Новости», нач.в-спортивного клуба — знамённой гр.;
Миша Зайцев — военкор; нач. экологического клуба, эколог-доброволец;
наставник (тьютор)  — военкор юнармейского отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова «МС ДИНАСТИЯ» МЦ МАОУ СОШ 135
Куляпин Александр Сергеевич, рекордсмен Книги рекордов Гиннесса, кавалер медали «Потомству  пример».