"Дева днесь предстоит в Церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу: ангели со архиереи покланяются, апостоли же со пророки ликовствуют: нас бо ради молит Богородица Превечнаго Бога" - это чудное явление Матери Божией произошло в середине Х века в Константинополе, во Влахернской церкви, где хранилась риза Богоматери, Ее головной покров (мафорий) и часть пояса, перенесенные из Палестины в V веке.

 

         В воскресный день, 14 октября (1 октября - по ст.ст.), во время всенощного бдения, когда храм был переполнен молящимися, святой Андрей, Христа ради юродивый (память 2 октября), в четвертом часу ночи, подняв очи к небу, увидел идущую по воздуху Пресвятую Владычицу нашу Богородицу, озаренную небесным светом и окруженную Ангелами и сонмом святых.

         Святой Креститель Господень Иоанн и святой апостол Иоанн Богослов сопровождали Царицу Небесную. Преклонив колена, Пресвятая Дева начала со слезами молиться за христиан и долгое время пребывала в молитве, потом, подойдя к Престолу, продолжала Свою молитву, закончив которую, Она сняла со Своей головы покрывало и распростерла его над молящимися в храме людьми, защищая их от врагов видимых и невидимых. Пресвятая Владычица сияла небесной славой, а покров в руках Ее блистал "паче лучей солнечных".

         Святой Андрей с трепетом созерцал дивное видение и спросил стоявшего рядом с ним своего ученика, блаженного Епифания: "Видишь ли, брат, Царицу и Госпожу, молящуюся о всем мире?" Епифаний ответил: "Вижу, святый отче, и ужасаюсь".

         Преблагословенная Богородица просила Господа Иисуса Христа принять молитвы всех людей, призывающих Его Пресвятое Имя и прибегающих к Ее заступлению. "Царю Небесный, - глаголаше в молитве на воздусе со Ангелы стоящая Всенепорочная Царица, - приими всякаго человека, молящегося к Тебе и призывающего Имя Мое на помощь, да не отыдет от Лика Моего тощ и неуслышан".

         Святые Андрей и Епифаний, удостоившиеся созерцать молящуюся Богоматерь, "долгое время смотрели на распростертое над народом покрывало и на блиставшую наподобие молнии славу Господню; доколе была там Пресвятая Богородица, видимо было и покрывало; по отшествии же Ее, сделалось и оно невидимым, но, взяв его с Собою, Она оставила благодать, бывшую там".

         В праздник Покрова Пресвятой Богородицы мы испрашиваем у Царицы Небесной защиты и помощи: "Помяни нас во Твоих молитвах, Госпоже Дево Богородице, да не погибнем за умножение грехов наших, покрый нас от всякаго зла и лютых напастей; на Тя бо уповаем и, Твоего Покрова праздник чествующе, Тя величаем".

«В Покров день покроем и крепость»

14 октября (1 октября по ст.ст.) 1827 г. русские войска под командованием И.Ф.Паскевича в ходе семидневного штурма взяли столицу Эриванского ханства – город-крепость Эривань (Ереван).

На протяжении XVI–XVII веках Эривань была ареной опустошительных войн, которые вели между собой турки и персы, и постоянно переходила из рук в руки. Начиная с XVIII в. армяне Эриванского ханства, подвластного мусульманским ханам, начали освободительную борьбу против захватчиков. Не имея собственных сил для обретения свободы, взоры свои армяне обращали на православную Россию, стремившуюся установить контроль в Закавказье. Попытки овладеть Эриванью предпринимались русскими в течение 23 лет. Во время Первой Русско-персидской войны наша армия дважды безуспешно осаждала город-крепость (в 1804 и в 1808 гг.). Начавшаяся же в 1826 г. по инициативе Персии новая Русско-персидская война, снова поставила перед русским правительством вопрос о Эривани.

Опираясь на моральную и материальную помощь Великобритании, персы 31 июля 1826 г. неожиданно вторглись в пределы Российской империи со стороны Эриванского ханства в районе Карабаха, заняли Елисаветполь и осадили Шушу. Однако уже 5 сентября Елисаветполь был освобожден русскими, а 13 сентября Отдельный Кавказский корпус генерала И.Ф.Паскевича разгромил основные силы персов и к концу октября отбросил их за Аракс. В мае 1827 г. русские войска начали наступление и в конце сентября осадили Эривань.

Крепость Эривань стояла на скалистом берегу реки Занги и была достаточно хорошо укреплена. Крепость называлась «неприступным оплотом Персии», однако на деле ее положение было не особенно благоприятным для обороны – обнесенная крепостной кирпичной стеной, Эривань была расположена в низине, окруженной холмами. Поэтому стоило только поместить артиллерию на возвышенностях, чтобы город стал просматриваться как на ладони. Кроме того, успехи русских войск подорвали моральных дух персов. Как отмечал военный историк генерал В.А.Потто, «еще недавно лучший оплот персидского государства, крепость эта уже не обладала той нравственной силой, без которой бесполезны всякие укрепления. По-прежнему стояла она на крутом утесистом берегу быстрой Занги, по-прежнему ее высокие, гордые твердыни, ее бастионы и башни грозно смотрели из-за глубоких, наполненных водой рвов, недоступных для эскалады; но за крепкими стенами уже давно исчез воинственный дух… Паскевич знал о нравственной слабости Эривани, и еще из-под Сардарь-Абада писал Государю: «Конечно, Эрйвань не продержится более нескольких суток».

Управлять городом и командовать гарнизоном крепости был назначен брат персидского сардара (военачальника) Гассан-хан, за свою храбрость носивший титул «Сер-Арслана», то есть «предводителя львов». Он активно принялся укреплять крепостные сооружения, построенные турками еще в XVI в., чтобы в случае появления русских дать им отпор. Не особенно полагаясь на сочувствующее русским армянское население города, персы выслали из города часть армян вглубь Персии, не исполнивших же повеления покинуть город – перебили.

В конце сентября русская армия подошла к Эривани, обложив город с трех сторон. Болезни, начавшиеся в русских войсках из-за непривычного для них климата, заставляли Паскевича спешить со штурмом. На военном совете, состоявшимся 24 сентября (ст.ст.), Паскевич спросил у руководившего инженерными работами М.И.Пущина, как долго может продолжиться осада, на что услышал обрадовавший его ответ – «В Покров день покроем и крепость».

Расположившись на холмах, русская артиллерия метким огнем наносила существенный урон персам. «Неприятель отвечал энергично, но скоро должен был уступить превосходству русской артиллерии; один из первых же снарядов ее попал в главную мечеть и пробил великолепный купол, сделанный с неподражаемым искусством из глазированных синих кирпичей, другой – пробил стену сардарьского дворца и повредил шахский портрет. На суеверных персиян это обстоятельство произвело чрезвычайно дурное впечатление; сам Гассан-хан покинул пышный дворец и переселился в тесную каморку крепостного каземата», - отмечал Потто. Не последнюю роль сыграла и помощь армян, указавших Паскевичу, в какой части крепости засели персы, и куда следует направлять огонь артиллерии. Персы же, из-за неимением хороших артиллеристов, были вынуждены приставить к пушкам армян, а последние, из-за сочувствия русским, метко стрелять совершенно не стремились. По рассказам армянских старожилов, несколько армян-артиллеристов были казнены взбешенным персидским военачальником за измену.

После успешной бомбардировки крепости, Паскевич, щадя осажденных, предложил персам капитулировать, однако хан, полагая отсидеться под прикрытием крепостных стен до прихода шахской армии, затягивал переговоры. Между тем, «персияне видя, с какою смелостью русские, не только ночью, отражаемые ружейными и пушечными выстрелами, но и среди белого дня, сапами приближались к гласису … приходили в неизъяснимую робость: гарнизон и жители просили Гассан-Хана скорее сдать крепость». Но Гассан-хан отвечал им бранью и проклятиями.

Утром 1 октября (ст.ст.)1827 г. в Эривани вспыхнули волнения. Армянское население города решительно потребовало от персидской власти сдать крепость русским. Горожане заняли крепостные стены. Как вспоминал один из участников боевых действий, «1-го октября, со всех наших батарей почти ещё не начинали стрелять, как вдруг по всей восточной стене, особенно на её разрушенных частях оказалось множество народа, и одни, махая белыми платками, другие шапками — все кричали, что крепость сдается; но между ими не было видно ни одного военного... Эта нечаянность всех удивила и, разумеется, очень обрадовала».

Пока жители города выставляли на крепостной стене белый платок и махали шапками, русские войска подошли к крепостным воротам и потребовали сдачи города. Ворота были открыты, и лишь Гассан-хан с горсткой своих сторонников продолжал отстреливаться из мечети. Но угроза штурма мечети заставила хана сложить оружие. Меч персидского военачальника, принадлежавший ранее по преданию Тамерлану, по желанию самого Гассан-хана был отправлен в дар Императору Николаю I. Пленивший Гассан-хана генерал А.И.Красовский, посылая сей ценный дар Государю, писал: «К стопам Вашего Императорского Величества повергаю меч Великого Тамерлана, добытый мной в стенах Эривани,– писал Красовский государю.– Кому, если не Государю моему и благодетелю, принесу я в дар меч сей, украшавший сокровищницу шахов Персидских? Некогда, в могучей деснице Тамерлана, он покорил Восток и попрал гордость турок, в лице их султана, Баязида-Молнии; ныне же, в благословенных руках Вашего Величества, да повторит он светлый удар Тамерлана, сокрушив врагов веры и человечества». Самому же Гассан-хану было велено отправляться в Петербург. Эту весть он воспринял с видимым удовольствием. «Я знал, – проговорил он с важностью, – что великому русскому Императору угодно будет увидеть старого заслуженного воина, которого имя доныне с ужасом произносится турками... Я не страшусь предстать перед лицом великого монарха, – он великодушен и простит мне, что я верно служил моему государю».

«Знамя Вашего Императорского Величества развевается на стенах эриванских, – докладывал Паскевич Государю. – Ключи сей столько прославленной крепости, весь гарнизон ее, взятый в плен, вместе со всеми главными начальниками, самого Хасана-хана, который на этот раз не мог ни бежать, ни пробиться, завоеванные трофеи: 4 знамени, 37 пушек, 2 гаубицы, 9 мортир, до 50-ти фальконетов, наконец подданство и благодарность жителей, освобожденных нами от их мнимых защитников и свирепых утеснителей, — все сие спешу повергнуть ко всемилостивейшему воззрению вашему, государь. Войско Вашего Императорского Величества вновь увенчалось блеском победы». Русские войска, занявшие город, прекратили в нем всяческие беспорядки. Уже через два часа после штурма, в городе повсюду стали русские караулы, и в нем водворилось полнейшее спокойствие и безопасность. «Наступило время не силы, а права и справедливости», – отмечал Потто.

В приказе Паскевича по войскам на взятие Эривани, говорилось: «Храбрые товарищи! Вы много потрудились за царскую славу, за честь русского оружия. Я был с вами днем и ночью, свидетелем вашей бодрости неусыпной, мужества непоколебимого: победа везде сопровождала вас. В четыре дня взяли вы Сардарь-Абад; в шесть – Эривань, ту знаменитую твердыню, которая слыла неприступным оплотом Азии. Целые месяцы ее прежде осаждали, и в народе шла молва, что годы нужны для ее покорения. Вам стоило провести несколько ночей без сна, и вы разбили стены ее, стали на краю рва и навели ужас на ее защитников. Эривань пала перед вами,– и нет вам более противников в целом персидском государстве: где ни появитесь – толпы неприятелей исчезнут перед вами, завоевателями Аббас-Абада, Сардарь-Абада и Эривани; города отворят ворота свои, жители явятся покорными, и угнетенные своими утеснителями соберутся под великодушную защиту вашу. Россия будет вам признательна, что поддержали ее величие и могущество». «Громкое имя Эривани стало с тех пор общеизвестным народу до самых глубоких его слоев как один из синонимов русской славы», – справедливо замечал генерал Потто.

Солдаты же, участвовавшие в штурме города, позже сложили песню, в которой, в частности, были следующие строки:

Первый подвернулся нам
Сам Аббас-Мирза;
Мы мирзе с мирзятами
Плюнули в глаза.
И в глаза им плюнувши
Громовым огнем,
К Эриванской крепости
Шли минуты с днем.
А пришедши, начали,
Видя вражью мочь,
Шанцы, батареюшки
Строить день и ночь.
А построив, в нехристя
Прежде чем палить,
Пушечки, мортирочки
Стали наводить.
А потом, ребятушки,
Как пришла пора:
Крикнули по-нашему
Русское «ура!»
Крикнули, ударили,
Понеслись на брань —
И в секунду с четвертью
Взяли Эривань.
Граф же Иван Федорыч —
Наша голова —
Тотчас в ней отпраздновал
Праздник Покрова.

Император Николай Павлович, получив донесение о взятии Эривани, отслужил благодарственный молебен в церкви Зимнего Дворца, а привезенные ключи покоренной крепости и четыре знамени, взятые на стенах ее, приказал провезти в торжественной процессии по улицам столицы. Герой Эривани Паскевич удостоился щедрой награды – ордена св. Георгия 2-й степени и титула графа Эриванского.

Спустя год, по условиям Туркманчайского мира, Эриванское ханство вошло в состав Российской империи, а Эривань стала столицей Армянской области (с 1849 г. – Эриванской губернии). При этом всем подданным Персии – армянам было разрешено в течение года перейти за Аракс – новую границу Российской империи – и стать поданными Государя-христианина, чем многие из них поспешили с радостью воспользоваться.

Андрей Иванов, доктор исторических наук

Эта война для нас – как очищение 

Не так много встретишь священников на передовой спецоперации. Не каждый сможет найти в себе силу духа, которая заставит пойти под пули.

«Мир грешен, и мы – священники – тоже. Люди не привыкли жить в войне. Наш мир был удобным, комфортным. А тут вдруг – раз! – и надо Родину защищать. Не все оказались готовы», — вздыхает военный священник Петр Гриценко.

Священники и политика

Разговор с отцом Петром состоялся поздним вечером. Чувствовалось, что собеседник очень устал, но все равно спешил высказаться, донести журналисту свои мысли, размышления, а главное – правду. 

«Я в Донбассе с 2014 года, поэтому могу позволить себе говорить правду. Мы должны ее знать. Если мы сами себе будем врать – мы не выиграем войну», — заявил он. 

Почему же тогда не все священники легко идут на разговоры о СВО?

— Значит, они сомневаются в нашей победе. Другого ответа не может быть,  — категорично заявил отец Петр. — Мы, к сожалению, очень долго говорили, что церковь – вне политики. Отгораживались от нее. Пока политика не пришла в наш двор и не стала  убивать наших людей. Я за эти почти 10 лет столько видел, что не боюсь говорить о политике. Для меня Донбасс — Россия, всегда был, есть и будет. Я не считаю Украину государством. Украинизация – это фашизация нашего русского народа, которого сделали нашим врагом. С помощью лжи создали какое-то «украинство», украинцев, нацию. Потом превратили этого украинца во врага русского человека. Как? И мы, и они — русские люди. У нас одни и те же – русские – святые! И я, как священник, не могу принять эту ложь. Поэтому я сегодня езжу на фронт. 

Военных священников на фронте не так много, как хотелось бы. По словам отца Петра, есть бригады, в которых священник ни разу не был за все это время. А бойцы просят. 

— Сейчас мы в основном здесь – Луганск, Донецк. Хотим вырваться в сторону Мелитополя и Херсона. Но у нас не хватает священников, — сетует собеседник. —  Они приходят, как добровольцы, неделю, пять дней, три дня, месяц максимум, и уезжают, потому что они – настоятели, у них своя паства, которую тоже нужно окормлять. Но все поправимо. Дай Бог здоровья нашему Патриарху и отцу Олегу Овчарову (нашему пресвитеру), которые услышали голос солдатских матерей и приняли решение: теперь священники могут через синодальный отдел оформить командировку и поехать окормлять бойцов на передовой. Святейший благословил.

У походного священника должны быть какие-то особые навыки?

— У священника должен быть один навык – крепкая вера. Священник должен быть носителем высокого нравственного духа, как примера для нашего солдата. И еще такой священник должен иметь «боевое слово». Он должен уметь сказать так, чтобы солдаты смогли воспрянуть духом, встать и биться за веру, за родину, за правду. Умение сказать, утешить, проявить милосердие Наша задача – спасение души прежде всего. Не важно, где она спасается – на войне или в мирное время. Везде люди, творения Божьи.

Трусы и герои

Отец Петр Гриценко много видел, хранятся в его памяти и случаи военных подвигов, и  свидетельства человеческой трусости.

— Христос прямо говорил: Нет большей любви, нежели положить душу за други своя. Ты должен защищать, и даже умереть за други своя. Известное слово «прелюбодеяние» обозначает не измену супругу, в нем много смыслов – «изменить своей Родине», «изменить собственному данному слову». Это — предательство. А предательство исходит от трусости. Трусливый человек – потенциальный предатель. Вы же видели, что стало твориться в нашей стране, когда объявили мобилизацию. Сколько людей побежало. Они испугались. А на фронте были случаи, когда половина полка разбегалась, оставив технику и оружие. Даже профессиональные военные не  желали воевать. Люди с самого начала своей жизни все просчитывали и шли в армию за материальным достатком, обеспеченностью, а тут – раз – надо Родину защищать! И не хотят умирать и воевать такие военные, пусть другие умирают. И это, я считаю, последствия провала в воспитании. Люди не могут понять, что Родина в опасности, что, по сути, мы стоим на пороге исчезновения нашего государства. Мы увидели, что вера наша оскудела. Мы потеряли целые поколения тех, кто отрекся от веры своих предков. Оскудение веры в нашей стране – это потеря надежды на наших святых угодников. Как бы они там за нас не молились, мы не сможем дождаться помощи от Бога, потому что мы не верим. Господь сказал – по вере вашей – будет вам. Не верите – значит, ничего не будет. Наше общество, к сожалению, мало верит. В тоже время на фронте сейчас много героев, о которых вы никогда не узнаете. И даже если захотите – не узнаете. Они просто остались в земле. Часто герои не те, которые со звездами ходят, а те, кто там остался. И их больше не будет. Может даже их тела не найдут. Вот о них будут помнить только родственники и церковь.

Три дня назад отец Петр вернулся из госпиталя под Луганском. Там лежат 290 человек, у которых нет конечностей. Это – половина того, что осталось от воинского соединения. Остальные – двухсотые. Каждый из них – герой, утверждает священник.

Миссия очищения мира

Отец Петр говорит, что война многое изменила в нашем обществе. Некоторые вещи стали понятнее, появились четкие ответы на многие вопросы.

— Возможно, эта война носит очистительный характер, — рассуждает наш собеседник. —  Священники были уже бессильны, люди перестали в храмы ходить, тяжело было что-то сказать… А когда общие скорби начинаются – погибает священник, погибает рядом солдат, погибает ребенок – все это объединяет нас. Мы учимся заново любить, заново понимать друг друга, помогать друг другу, милосердие возрождается. Только церковь сохраняет нравственные устои. У нас остался единственный общественный институт, который еще может заставить человека вспомнить, что у него есть совесть – это религиозность. Ни ядерные ракеты, ни самолеты не спасут, если в человеке не будет чести, совести и нравственности.

Протоиерей Петр Гриценко точно знает, почему на нашу землю пришла война. 

— Потому что исчезло понятие ответственности, — уверен походный батюшка. — Военные перестали отвечать за свои дела – бегут с поля боя, мужчины перестали нести ответственность за своих жен и свои семьи, женщины забыли о материнской ответственности. Все это приводит к войнам. Я знал, что она начнется. И либо придет крах всей Земле, либо кто-то должен начать все это исправлять. И  миссию спасения всегда берет на себя Россия, русский народ. Наверное, поэтому у нас и много угодников святых на небе, потому что именно мы не допускаем исчезновения людей, очищаем человечество. 

(исп м-лы СМИ;  Православие.Ру    )

Над выпуском работали:
военкоры юнармейского медиацентра, отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова, «МС ДИНАСТИЯ»  МЦ МАОУ СОШ 135
тьютор — военкор юнармейского отряда военкоров «ФЕНИКС» им. Адмирала П.С. Нахимова «МС ДИНАСТИЯ» МЦ МАОУ СОШ 135
Куляпин Александр Сергеевич, рекордсмен Книги рекордов Гиннесса, кавалер медали «Потомству  пример».